Владимир Федоров. Последний шанс Петра Великого

  • Печать
Подробности
Категория: Статьи
Дата публикации
Автор: Kefeli
Просмотров: 1792

 

Первый российский император болел и умирал долго и мучительно. Теперь известно: страдал он воспалением мочеполовых путей и отложением в них камней, что явилось результатом бурно прожитой молодости и походных лишений. Явные признаки болезни проявились в 1722 году, во время персидской кампании, а к осени 1724 года стал ясен окончательный диагноз. Петра все чаще буквально валили с ног страшнейшие боли в пояснице, а пользовавшие его заморские лекари ничем не могли помочь, кроме запоздалых рекомендаций вести умеренный образ жизни. Подобные советы вкупе с туманящими разум страданиями заставляли императора в бешенстве колотить докторов дубинкой и бессильно скрежетать зубами. А после того как Петр, спасая в ледяной воде Финского залива простых матросов, жестоко простудился, болезнь окончательно приковала его к постели.

«Повелеваю выслать в самой скорости!..»

Тогда-то, по сути, хватаясь за соломинку, император и пересмотрел свои религиозные взгляды. Меньше десятка лет назад он лично записал в воинском уставе: «Если кто из служивых будет чернокнижник, ружья заговорщик и богохульный чародей, такового наказать шпицрутенами и заключением в оковы или сожжением». И вот теперь этот же самый человек начертал и спешно отправил в губернский город Тобольск (тогдашнюю столицу Сибири) указ с требованием срочно прислать к нему лучших якутских шаманов, о силе которых он был хорошо наслышан. А если оставаться до конца точным, то император продублировал свое же распоряжение от 26 июня 1722 года, где он уже приказывал сибирскому губернатору князю Черкасскому отправить из Якутска в Санкт-Петербург дворянина Дмитрия Кычкина с «четырьмя шаманами, и шитыми рожами, и знающими писать и читать по манджурски и никански». Тогда, видимо, императором скорее двигало любопытство, чем только что проявившаяся болезнь, и указ без должного контроля оказался заволокичен и не выполнен. И вот теперь было «велено де дворянина Кычкина со определенными по Указу ему с шаманы и с шитыми рожами указанным числом с семьями выслать в самой скорости, в чем и подписаться ему, дабы он Кычкин, по Его Императорского Величества Указу, трактом своим ехал с великим поспешанием, нигде не медля ни часа под опасением жестокого штрафа…»
Современному читателю, конечно, непонятно, что за «шитые рожи» упоминались рядом с шаманами и были также затребованы на берега Невы. Так вот, под ними, как обнаружил автор этих строк в одной из старых книг, подразумевались тоже шаманы, но не якуты по национальности, а тунгусы, которые славились не меньшей силой и в ту пору в качестве отличительной особенности еще носили татуировки на лицах. Подобные татуировки делались путем продергивания окрашенных нитей под кожей лица, отчего и родилось соответствующее времени выражение «шитые рожи».
Однако как ни строг и скор был указ, но он все же опоздал и оказался в Якутске уже после смерти Петра. Шаманы не получили шанса помочь своему «далекому белому царю-солнцу».

Второй призыв от Петра II

Видимо, не зная, как посмотрит на приезд в столицу подобных «гостей» новый наследник престола, дело с отправкой отложили и стали о нем забывать. Но в 1729 году юный Петр II, склонный к забавам и развлечениям, вдруг вновь потребовал Кычкина с его подопечными в Москву, куда переместился царский двор. Комиссары якутских улусов (так еще задолго до большевиков называли начальников на местах) спешно бросились поднимать «реэстры» с именами ранее определенных для столицы шаманов, но выяснили, что «оные тунгусы, которые требуюца», кочуют где-то в тайге. И тогда в одних улусах бросились на поиски означенных в списке, а в других стали лихорадочно искать им замену. Кычкин же, не желая ударить лицом в грязь перед государем, устроил в Якутске строгий конкурс среди кандидатов и через посыльных вопрошал комиссаров о присланных: «А подлинно ли они имеют за собой действительное шаманство? А лутче их шаманством в ведомстве того острога других не имеютца ль?» Что касается самих шаманов, то многие попытались скрыться от столичной славы в родных лесах, и кое-кому это удалось. Дабы и другие не последовали их примеру, Кычкин распорядился посадить всех отобранных им под стражу, а беглецам учинить сыск. Примечательно, что в одном из первоначальных «реэстров» среди прочих значились «шаманы же Якутского города, тамошние уроженцы, русские люди Федор Турбин, Семен Рубачев».
Итак, дело двигалось, но не очень спешно, и в итоге Петр II, как и его предшественник, не дождавшись «шаманского корпуса», в самом начале 1730 года скоропостижно скончался от оспы.

Большая ошибка Анны Иоановны

Взошедшая на престол Анна Иоановна поначалу было «сентября второго дня» подтвердила указ, но в августе следующего 1731 года, когда шаманы и «шитые рожи» после всех перипетий наконец-то отбыли в Петербург, почему-то другим указом вернула их с дороги домой. Может, вошедший в силу Бирон отсоветовал. И, наверное, зря. Придворный европейский лекарь, прописавший было Анне перед смертью (от камней почек) среди зимы высушенные и истертые в порошок эмбрионы зайчихи, сетовал, что до начала лета сего снадобья, увы, не заполучить. Как наглядно видно из рецепта, этот представитель официальной медицины действовал не лучше заурядного шарлатана. Настоящий же шаман-целитель (если верить, что такие были) лишь одной силой своей энергии раздробил бы злосчастные августейшие камни или применил к ним настои трав. И уж в крайнем случае прибег бы к помощи духов. Тем более что перед кончиной Анна Иоановна и сама всерьез окунулась в мистику. Однажды вечером, увидев вместе с перепугавшимся Бироном собственную живую копию на троне, она остановила фаворита, узревшего в фантоме заговорщицу: «Не надо кричать и стрелять! То не самозванка, то моя смерть за мной пришла…». Так оно и получилось.

Роковой вечер Иоанна Грозного

Далекий предшественник Анны царь Иоанн Грозный, тоже примерный православный, в дни редкого раскаяния часами бивший поклоны перед образами, извел на своем веку немало заподозренных в колдовстве. Но и он, впервые увидев комету 1584 года, почему-то счел ее языческим знамением своей, хотя, может быть, и не слишком близкой смерти. Чтобы расставить все точки над i, самодержец «поступился принципами» и повелел отыскать для него в Лапландии и доставить во дворец аж целых 60 «дошлых ведунов», а точнее – ведуний, которые, по московским слухам, ценились много выше колдунов мужского пола. Надо заметить, что Лапландия в ту пору, когда Русь и Европа еще не знали Сибири, считалась местом, где живут самые сильные волшебники Старого Света, и многие оккультисты ездили туда для обучения. Слова «шаман» тогда в русском языке еще не существовало, но лопарские волшебники по своим ритуалам и обрядам были именно шаманами.
Неизвестно, с помощью каких действий, но абсолютно единодушно лопарские ведуньи пришли к заключению, что государь действительно очень скоро покинет сей мир, и случится это 18 марта. Что и было передано царю боярином Бельским. Иван Грозный, не поверив, что жить ему осталось так мало, пришел в ярость и повелел за столь наглое вранье именно 18 марта разом и сжечь всех колдуний. Утром указанного числа Бельский, повидавшись с царем, пришел в острог, где содержались под стражей лапландки, и сказал, чтобы они готовились к казни. Но шаманки философски ответили ему, что «еще не вечер». И оказались правы: сев играть в шахматы, Иван Грозный внезапно упал в обморок и к ночи скончался…


«Лапонский» след Самозванца

После смерти Ивана Грозного громкие разговоры о лопарских волшебниках ходили в российской столице не однажды. Особенно всколыхнули они народ после переворота 1606 года, когда был убит самозванец Григорий Отрепьев. Его тело с множеством ран несколько дней лежало на Красной площади, специально выставленное на обозрение. Но сторонники смуты тут же пустили слух, что «Гришка был колдун, научившийся колдовству у лапонцев: когда они дадут себя убить, могут и воскрешать себя», то есть, мол, не все еще потеряно. Тем более что за слухом, видимо, стояли и кое-какие реалии. Во всяком случае, серьезный историк Н.М.Карамзин приводит в своей «Истории государства Российского» следующий отрывок из «Московской хроники»: «Вокруг Лжедмитриева тела, лежащего на площади, ночью сиял свет: когда часовые приближались к нему, свет исчезал и снова являлся, как скоро они удалялись. Когда его тело повезли в убогий дом, сделалась ужасная буря, сорвало кровлю башни на Кулишке и повалило деревянную стену у Калужских ворот. В убогом доме сие тело невидимою силою переносилось с места на место, и видели сидящего на нем голубя. Произошла великая тревога. Одни считали Лжедмитрия необыкновенным человеком, другие Дьяволом, по крайней мере, ведуном, наученным сему адскому искусству лапландскими волшебниками, которые велят убивать себя и после оживляют».
Подобные факты, слухи или домыслы, чем бы они ни были, в любом случае сыграли свою роль – через некоторое время народ относительно легко принял весть о том, что в Польше объявился второй Лжедмитрий. Так шаманы впервые по-крупному подействовали на российскую политику.
Что же касается Петра I, то он все-таки внес свой вклад в развитие якутского шаманизма, точнее – в его изучение. За несколько дней до смерти император подписал указ о Первой Камчатской экспедиции под руководством Витуса Беринга, которая затем переросла в беспрецедентную по масштабам и задачам Великую Северную экспедицию и в течение полутора десятка лет проводила исследования полярных и восточных оконечностей империи. В составе этой секретной экспедиции, кроме военных, были историки и этнографы Г.Миллер, Г.Гмелин, Я.Линденау, С.Крашенинников, которые и оставили первые сделанные профессиональными учеными описания действ шаманов.

Шаманизм де-факто и де-юре

О высоком авторитете и общественном статусе якутских шаманов в старину говорит тот факт, что именно они стали руководителями освободительного восстания 1642 года, когда «инородцы» поднялись против посаженного Москвой якутского воеводы, «свирепого стольника Головина», доведшего народ до крайности. Шаманы разработали план покушения на воеводу и лично руководили несколькими сражениями, в которых были разбиты отдельные казачьи отряды. Правда, в итоге восставшие проиграли, но Головин был смещен и отдан под суд. В 1682 году произошло еще одно восстание под предводительством родоначальника Дженника и шамана Эргиса. Видимо, результатом этого, то есть боязни шаманов, стал указ воеводы Арсеньева от 1696 года о запрещении камланий в городе Якутске и его ближних окрестностях.
То, что шаманизм в Якутии в XVII веке признавался «де факто и де юре», подтверждает известный историк С.Токарев. В своих работах он приводит многочисленные жалобы в адрес официальных властей и судебные дела, где фигурируют шаманы. По одному такому делу воевода распорядился провести «повальный обыск», то есть опросить 80 человек жителей четырех соседних волостей на предмет вредоносной деятельности ойуна, и 64 свидетеля показали, что «Булгус шаман испортил волшебством своим мужеского и женского полу якутов 13 человек да лошадь, и от ево порчи те люди и лошадь вскоре померли». Были истории и более фантастические. Например, такая: «…Деки шаман обратился своим волшебством медведем и пршед того Булгуя изъел, и тот де Булгуй от того его волшебства летом умер». Конечно, ситуаций, когда шаманы совершали исцеления или творили другие благие дела, было во множество раз больше, но, понятно, что по такому случаю никто не сочинял «ябед».
Как пишет С.Токарев, при случае и сами власти Якутска были не прочь использовать шаманов, в реальности сил которых они не сомневались. Так, известен интересный факт о воеводе Андрее Барнешлеве. Последний в 1679 году, прослышав, что против него подана якутами челобитная, где перечисляются его многочисленные беззакония, решил обратиться к помощи ойунов. Он призвал их и «приказал шаманить о смерти челобитчиков, а также и о том, чтобы новый воевода, который должен его сменить, был к нему добр».
Не знаю, насколько удалось преуспеть в выполнении «правительственного задания» «шаману Няче, что у Андрея в горнице шаманил», но приехавший на смену Барнешлеву Фома Бибиков с суеверным ужасом тут же поспешил донесть юному царю Федору Алексеевичу: «А в их земле шаманы бесовским призывом и волшебством людей портят и морят!»
Было это за три года до рождения Петра Великого и за полвека до несостоявшейся «командировки» якутских шаманов ко его двору.