Виктория Левина. Февраль
- Подробности
- Категория: Публикации
- Дата публикации
- Автор: Kefeli
- Просмотров: 1337
Февраль
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
(Борис Пастернак)
Пока на клочьях серой ваты
посттравматических оков
зимы постылой стынут латы
в клубах ослабших облаков,
пока над насморком капели
уже не властвует борей,
писать, что птицы полетели
по азимуту вешних дней.
Но - рано. Мироточат строки,
февральской стужею полны.
И в бледных лицах скрыты сроки
чуть проступающей весны.
Был голос тал... Кантата
"...был голос, явившийся нам воплощением чистоты, силы и смертельной торжественной горечи. Мы услышали его во всей неискаженной ясности его: был подобен парению раненой птицы, был снежного сверкающего цвета, пел голос бел, бел голос был, плыл голос, голос плыл и таял, был голос тал. Он пробивался сквозь все, все презирая, он возрастал и падал, дабы возрасти. Был голос гол, упрям и наполнен пульсирующей громкой кровью поющей девушки."
(Саша Соколов. "Школа для дураков")
Пел голос - белый, чистый, неистраченный,
когда счета несмелы, неоплачены,
вставал на цыпочки, робея взрослой тайною,
аккумулируя влюблённости случайные...
Пел, модулируя непрожитыми датами,
когда Голгофою встают мечты распятые,
и непрерывный пот стекает в ночь усталую...
Пел голос, пел, журча в ручьях водою талою!
И силой мышц, как силой мысли пламенной,
катал по нёбу звуки плазмою расплавленной!
В верхах витал и опускался в стынь глубокую,
пел голос тал в свою весну далёкую...
На акведуки Леты чистые, без устали,
мой голос шёл однажды, жизнь предчувствуя!
У меня межсезонье...
У меня межсезонье. Как птица,
навигацией снятая с мест, -
моё сердце в пределы стремится
опрокинутой чаши небес!
Опрокинуты воля и мысли, -
всё лететь бы куда-то, лететь...
И не важно, что тучи нависли,
и не страшно в грозу умереть!
Я, как птица, - приказана лёту,
как рожденью приказана смерть...
Безраздельно присвоена квота
мне куда-то стремиться и - сметь!
У меня межсезонье. Трепещут
руки-крылья, предчувствуя высь...
И зазывными далями блещут
расстояния. Сердце, уймись!
Я сегодня - Ван Гог... Романс
Я сегодня - Ван Гог,
мои тени деревьев красны,
на руках - фиолетовым пламенем
вспучены вены...
И расхристанный бог
рыжей с синим забытой весны
мне картины рисует - как в знамени
юной вселенной!
Мне сегодня видны
ярко-розовый цвет облаков,
что надеты, как бусы, на неба
зелёного дали
и лиловой луны
очарованной диск, и цветов,
опадающих чёрным, как небыль,
созвездья печали...
Подчиняется мне
всей палитрой усвоенных лет
суть знамений, влюблённостей полных,
предсказанной доли.
И уже прорисован вчерне
яркой масляной краской сюжет:
моя жизнь - как тот жёлтый подсолнух
на ветренном поле...
Полупустыня
Не каждому по нраву эта стынь,
Дневному жару в пару - холод ночи.
И марсианским таинством морочит
Меня полупокой полупустынь,
Которые то - холод, то - теплынь,
То - яркий свет, то - тёмное пятно
На склонах гор, что с ночью заодно.
Я примеряла жизнь, на перевал
Взбираясь бодро, по судьбе катила
По серпантину, красные картины
Полуденный мираж мне рисовал.
Окружность солнца плющило в овал.
Вдали сверкало море, но порой
Мешали горы разглядеть прибой.
Так, полумерой, в профиль и анфас,
Моя полупустыня ворожила.
А плазмы солнца золотая жила
Жгла куст последний - тот, что про запас
Зверью и птице в самый жаркий час.
Его полузавявших листьев сок
Пьёт тот, кто от безводья изнемог.
Я видела, как яростно цветёт
Апрельский склон, как пьяно пляшут змеи,
На тёплый камень возложив камеи
Чешуек изумрудных. В месяц тот
Живёт ручей - часы наперечёт.
Затем – жара, и кажется - навек!
Растресканы до крови русла рек.
Ледоход на Неве
Петербург! Я болею тобой, вспоминая
ледоходную стынь твоих рек и каналов, -
я в тебя влюблена! Я тебя обожаю!
Сколько видов и улиц твоих наснимала!
Понимаешь, мы очень с тобою похожи, -
ты не узок в кости, бредишь порослью новой,
кровью в венах бурлят под натянутой кожей
реки в марте, сорвав ледяные покровы!
Ледоход на Неве. Ледоходною сутью
я живу, прорываясь сквозь льды и торосы...
Ледокол на реке. Полноводною грудью
прёт река, увлекая в форватер вопросы!
Проплывают в воде прежней жизни осколки,
между мною и ними - гранит парапета...
Ледоход в Петербурге! И радости столько,
словно в жизни впервые увидела это!
Я, кажется, в деревню влюблена...
Я, кажется, в деревню влюблена...
Купила дом, готовлюсь стать селянкой.
Здесь - погребок для красного вина,
а для деревьев яблочных – стремянка.
Мне кажется, что к мёду с молоком
здесь ближе, чем под тель-авивским солнцем!
Прохладным освежающим глотком
напьюсь из минерального колодца.
Струится в венах виноградных лоз
моей ракии будущей веселье!
А с поля ближнего вечерний бриз принёс
масличной розы будущей преддверье...
Мне кажется, что здесь строку иль две
я отыщу среди курганов древних...
В венках на захмелевшей голове
болгары пляшут и поют в таверне!
На берегу оставив день вчерашний...
Мне было больно, берег, было страшно
прощаться на год: жизнь моя - рулетка...
Двенадцать месяцев тактильных тоскований
по черноморской бархатной волне...
На берегу оставив день вчерашний,
я, не дыша, на будущее, - метку
бросаю в волны, берег упований
и утешений, неспокойной, мне!
И вот уже, вплетая запах розы,
навстречу мне - роскошные равнины,
и горы близкие распахивают дали
и стелят путь к усадьбе на реке...
Жить от Болгарии вдали - сплошные слёзы,
поскольку и она, и я - едины
в своём стремленьи утолить печали
от бешеного мира вдалеке.
И росным утром на лесной поляне –
глядеть в глазищи серны заповедной,
сплавляться по реке стремниной горной,
что меж порогов, точно жизнь, течёт...
Там бродит с флейтой в белых одеяньях
Орфей: сандальи, пояс с пряжкой медной, -
тень Эвридики ищет и упорно
столетьями любовь свою зовёт!