Поэзия

Подробности

Категория: Сергей Главацкий

Дата публикации

Автор: Kefeli

Просмотров: 2069

НАЧНЁМ С ТОГО
 
Начнём с того, что Осень – будет,
И будут – лунные удары,
И принца Золушка забудет,
И смоет призраков отары
 
В саванну пегое цунами,
Мы завальсируем, как цапли,
Нас забросает пыль – камнями,
Но их подточат с неба капли,
 
И чресла осени остынут,
И будет душным с ней соседство,
И неродившемуся сыну
Оставит Золушка наследство
 
Из сизых призраков эпохи,
Ютящихся по рубиконам,
Неоперившиеся вздохи
И выдохи сродни драконам…
 
Начнём с того, что Осень – будет,
Смерть оросит наш можжевельник,
И мы останемся – без судеб,
Как будто выйдя из котельной.
***
 
КРАСНАЯ КНИГА
1.
 
Медленный зверь возвращается в ад,
Поенный пеплом, корнями и снегом.
Что ему нынче конвой или нега,
Ведом ему только вектор «назад».
 
Медленный зверь возвращается в круг,
Сломленный сонмом чужих приключений,
Сквозь можжевеловый саван мигрени,
Сквозь мимикрию к ней прежних подруг.
 
Каждый и каждая зверя – оставь.
Сам – мимикрия огня и дыханий,
С нимбом из чьих-то сухих подсознаний,
Медленный зверь возвращается в явь.
 
Мимо миров, безразличных к сынам,
Согнанных в тучу движеньем обмана,
Брошенный будущим и постоянным,
Медленный зверь возвращается к нам.
2.
Меченый зверь всех распятых мрачней:
Рыжие кони и бледные кони,
Адские твари – на каждой иконе,
Но за спиною того, кто на ней.
 
Средь задохнувшихся солнц-недотрог
Меченый зверь облетает, как роза,
И осыпается выжженной прозой,
Будто бы сказочный единорог.
 
Всё ему – меридиан, параллель,
Одновременно – экватор и полюс,
То ли над бездной ползти, то ли в поле,
То ли октябрь встречать, то ль апрель…
 
Меченый зверь компостирует дни,
Но – одиноки и утлы дороги
Их, ибо все они – единороги,
Хоть и зовутся конями они.
3.
Загнанный зверь слепотой осаждён,
Держит в котомке – гербарий агоний,
И – уступает безликой погоне
Место под Вегой, всем Млечным Путём.
 
Сонмом пустот облицован вокзал
Судеб, куда не свернёшь – задремотье.
Всем – и душой, и рассудком, и плотью –
Загнанный зверь попадает впросак.
 
Кто его знает, зачем он таков –
То ли по-своему жизнь прожигает,
То ли всеядные яды ласкают
Мойр по ту сторону мёртвых веков.
 
Хоть и не теплятся в жухлой траве
В кладезях пепла, в нордических трюмах
Тихие, тихие белые шумы,
Всё ещё слышит их загнанный зверь.
4.
Раненый зверь – суть – обратный отсчёт.
Язвами взят он в кольцо и помечен.
Он истекает туманом картечи,
Воском и ртутью, и – кровью ещё.
 
Пусть Млечный Путь смотрит зверю в глаза!
Веге во ртутную лужу пора лечь.
Всё, что осталось от мира – паралич
Огненных нот в саблезубых лесах.
 
Раненый зверь знал свой собственный срок.
И оберег, и тотем его – нежность.
Но среди тех, кто плетёт безутешность,
Он ничего для тебя не сберёг.
 
Словно обрыв, на котором не спят,
Словно успенье, которым не дышат,
Раненый зверь – и всё ниже, и выше.
Он – и себя не сберёг для тебя.
***
 
1.
                            в коктебеле…
 
В нашем доме, где море нас без толку ищет,
Где друг в друга влюбляются ветхие вещи,
Размножаются все вещества и предметы –
Слишком лёгкое солнце горит пепелищем,
И над ним, и под ним – волны блещут и плещут,
И лучи покрываются красного цвета
 
То ль мурашками, то ли веснушками, или
Негативом воздушным окажется память…
Где нас не было тысячу лет или больше,
Где мы не были вовсе, а может, не жили
Никогда – в этом доме всё создано нами,
И пока мы отсутствовать в доме продолжим,
 
Это синее, многоугольное море
Нас продолжит искать, натыкаясь на стулья,
И до белых листов зачитает все книги,
И в надежде, что мы не отринем историй
Человечьих, не бросим планетного улья,
Будут верить, что все невесомые блики
 
Старомодного солнца – навечно, навечно,
Что сюда мы вернёмся когда-нибудь, двое,
И поселимся здесь, средь почивших прибоев,
Исхудавших лучей и вещей скоротечных,
Где нас любит, увы, только лишь неживое,
И поэтому только – мертвы мы с тобою.

2.
                         в вавилоне...
 
Мы уходим со сцены, как стылые мифы,
И сжигаем свои города, как трипольцы…
Ты – ищи в незабудках забвенье, не меньше,
В корабелах – заблудшую душу Сизифа,
И циклоном лети – в обручальные кольца,
И таись – в биомассе свихнувшихся женщин!
 
Дом стоит, как стоял и – трепещут его льды…
Нам ещё предстоит мерить кожи младенцев,
Будет время почувствовать Гердой и Каем,
И – Адамом, и – Евой, Тристаном, Изольдой…
Этот мир слишком ветренен для поселенцев,
Вавилон сингулярен и не-иссякаем,
 
Но когда-то – когда-то! – в преддверьи амнистий
Всех несбыточных грёз и свиданий искомых,
Мы уляжемся, будто бы бури столетья,
Мы уляжемся – точно кленовые листья –
На паркете забытого нашего дома,
Под забытой тахтой – в паутинные сети,
 
И когда-нибудь, нас обнаружив случайно,
Нас достанет на свет из усидчивой комы,
Из ноябрьской доисторической пыли,
Этот ветер осенний, продрогший, печальный,
Из сетей этих выметет – в мир незнакомый,
И поймёт, что мы – были, Мы – были, мы – Были…

3.
                                в аркаиме...
 
И поймём мы с тобою, что – были, что – Были…
Но кустарный наш мир, сингулярное гетто,
Вновь висит на распятии, тленом окуклен,
Бесконечна беда, словно трапы в могиле,
И внутри этой куколки – нами отпетой
Изнутри – всё, что есть, вырождается в рухлядь.
 
И мы выпорхнем – рухлядью – вниз! – будто камни,
И поймём, что нам есть куда падать, и падать,
И – в свободном паденьи – забудемся снова,
По теченью плывя там, где шепчет река мне,
И пульсирует вакуум, как канонада,
В герметичной могиле пустого алькова…
***

ЗВЁЗДНЫЕ ЧАСЫ (3,14)
 
Ты – дочь числа π, марта спутница,
Сансары лицо подставное,
От жизни со мной лжеотступница
С мембраной души водяною,
 
Из всех дочерей – русых, мартовских
Летающих рыб, вместе с дичью
Слетевшихся на гонорар тоски,
Ты – самая, самая птичья!
 
Где прячется Высь твоя, рысь – твоя?
Века отстают за тобою,
И ты, не дыша, не бытийствуя,
В веках остаёшься – Судьбою…
 
В созвездие Рыб – моя лестница,
Но кто ты, раз небо – хмелеет?
Кометы Галлея предвестница?
Сама ли – комета Галлея?
 
Триумф ты мой или проклятие?
Как быть, если снова вертиго
Толкнёт нас в чужие объятия?
Прости меня, тайная книга! –
 
Запутавшись с сердцебиеньями,
Твои я прочёл – слишком поздно,
Сдружившись со всеми затменьями,
Стал тенью стотелою звёздной,
 
И звёздные эти часы мои –
Раскосей, чем солнечный пращур,
Страшней в моей памяти вымоин,
Фасеточным глазом глядящих.
 
Ты – дочь числа π, и ты знаешь – всё
О круговороте сверхновых…
Ответь же мне: где повстречаешься?
Когда мы увидимся снова?
 
Пока же я буду, как памятник,
Стоять здесь, у Грековки, молча,
Где были – друг другом неправедны,
Где стали – опасней всех волчьих,
 
Тебя ожидая рассеяно
С занятий, с зачётов, где – рядом,
Где было – такое затеяно,
Где стало такое – распято.
 
Пока я не вспомню всё светлое,
Что в памяти выудить нечем,
Я буду стоять здесь, под петлями,
До следующей нашей встречи.
 
Пока ты не выйдешь из здания,
Пока на горе рак не свистнет,
Я буду стоять здесь – заранее,
До следующей моей жизни.___
 
Грековка – Одесское художественное училище им. М.Б. Грекова
***
 
МОЙ СОЛДАТ
 
Мой боец, мой солдат, я теряю тебя,
Будто армию, будто победу над злом.
Если ангелы спят, когда демоны спят,
Я тобой прикрываю себя, как крылом.
 
Я тобой прикрывался, ты этим – жила,
Это был твой суровый солдатский паёк.
Моя армия больше не стоит крыла,
О ней грустные песни сирена поёт.
 
Твоего офицера знобит, мой солдат,
И победа над злом далека, за рекой.
Я поднялся на борт, и – уносит вода
Твоего офицера домой, на покой.