Из поэзии в жизнь не вернется никто...
- Подробности
- Категория: Владимир Шемшученко
- Дата публикации
- Автор: Kefeli
- Просмотров: 1316
***
Вместо бессильных слов
В самом, самом начале –
Капельки васильков,
искорки иван-чая.
Ну и ещё – река.
А на реке – светает…
Это издалека,
Это растёт, нарастает.
Это - ещё не звук.
Это – из сердцевины.
Это небесный паук
Звёздной наткал паутины.
Это корова-луна
Тучу поддела рогами.
Это кричит тишина,
Смятая сапогами.
Это – здесь и сейчас! –
Заговорить стихами.
Это – последний шанс
Не превратиться в камень.
***
Светилась яблоня в саду
За три минуты до рассвета.
В тени ракит купало лето
Кувшинки жёлтые в пруду.
Играла рыба в глубине
На перламутровой свирели,
И камыши о вечном пели,
И подпевать хотелось мне.
Звенел комарик у виска
О чём-то бесконечно важном,
И так бывало не однажды,
И те же плыли облака…
Упало яблоко – пора –
И ветка, охнув, распрямилась…
И, торжествуя, жизнь продлилась
За три минуты до утра.
***
Дождь походкой гуляки прошёлся по облаку,
А потом снизошёл до игры на губе.
Он сейчас поцелует не город, а родинку,
На капризно приподнятой Невской губе.
И зачем я лукавую женщину-осень,
С разметавшейся гривой роскошных волос,
Ради музыки этой безжалостно бросил,
Чтоб какой-то дурак подобрал и унёс?
Я по лужам иду, как нелепая птица,
Завернувшись в видавшее виды пальто.
Этот сон наяву будет длиться и длиться…
Из поэзии в жизнь не вернётся никто!
ОКТЯБРЬ
У берега вода чиста и холодна.
Прозрачные леса отчаянно красивы.
Плесни-ка мне, дружок, карельского вина,
Затеплим костерок – ну, хоть у этой ивы.
Она среди камней стоит, едва дыша –
Объятия ветров настойчивы и грубы…
Мы наберём с тобой сухого камыша,
И для неё сошьём из дыма лисью шубу.
Как дышится легко! Как звёзды высоки!
И воздух не горчит, а первым пахнет снегом…
Я подниму с земли листочки-лепестки
И глубоко вдохну, и выдохну: О-н-е-г-а…
ПОЭЗИЯ
1.
Когда идёшь по краю ледника –
По грани, по излому тьмы и света,
И видишь, как рождается река,
Решись на шаг, и сделайся поэтом.
И – вдребезги! И вот она – бери!
Она живёт в цветке рододендрона,
Она – артериальной крови ритм,
Она вне человечьего закона.
Она растёт из сердца валуна
Под первыми весенними лучами,
Она нежна, как полная луна,
Из-за неё моря не спят ночами.
Возьми – она прожжёт тебе ладонь
И обернётся шумом водопада.
Она тебя ужалит – только тронь!
И ты умрёшь, но умирать не надо.
Ты сможешь, ты сумеешь – делай шаг,
Один короткий шаг… Какая мука!
И заново научишься дышать
И чувствовать губами привкус звука.
2.
От сердца к сердцу, от любви к любови,
До самых, самых беззащитных – нас!
Сквозь жизнь и смерть, сквозь властный голос крови,
В урочный или неурочный час,
Листвой опавшей, первою травою –
Нас властно отделяя от других,
Доходит и хватает за живое…
И сторонятся мёртвые живых!
3.
Как много в городе снега –
Бери и стихи пиши!
В вагоны метро с разбега
Прыгай, буянь, греши!
До хрипоты с судьбою
Спорь – не теряй лица.
За женщину – только стоя!
За Родину – до конца!
И пусть второму – корона,
А третьему – соловьи.
Ты – первый! Крылья Грифона –
Твои!
Взлетай и лети – так надо,
Не возвращайся назад –
Писательские заградотряды
Поэзию не щадят.
***
Художник поставит мольберт
И краски разложит, и кисти,
А я – двадцать пять сигарет –
И с ветки сорвавшийся листик.
Мы будем сидеть vis-a-vis,
Пока не опустится темень
И ради надмирной любви
Пространство раздвинем и время.
Мы будем глядеть в никуда
И думать о чём-то неважном:
Сквозь нас проплывут господа
В пролётках и экипажах -
Улыбки сиятельных дам,
Смешки, шепотки одобренья,
Последним проедет жандарм,
Обдав нас потоком презренья.
А ночью в дрянном кабаке,
Где слухи роятся, как мухи,
Он – в красках, я – в рваной строке
Хлебнём модернистской сивухи,
Забудем, что есть тормоза,
Сдавая на зрелость экзамен,
И многое сможем сказать
Незрячими злыми глазами.
И к нам из забытых времён,
Из морока рвани и пьяни
Подсядут: художник Вийон
И первый поэт Модильяни…
***
Черёмуховый обморок. Безумье соловья.
Подслеповатый дождь, крадущийся по крыше…
Скучают во дворе верёвки для белья,
И во дворе земля волнуется и дышит.
На цыпочках рассвет по лужам пробежал
И в спешке обронил роскошный куст сирени…
Он долго на ветру качался и дрожал,
Роняя на траву причудливые тени.
Откуда ни возьмись нагрянули скворцы,
Снуют туда-сюда… И важные такие…
И тотчас воробьи – на что уж храбрецы! –
Расстроили свои порядки боевые.
И, кажется, что зла на свете вовсе нет,
Зато добра вокруг – невыпитое море:
И от костра дымок, и яблоневый цвет,
И соло василька в большом цветочном хоре!
Марине
1.
Перебранка полешек, бормотанье огня,
И волос твоих рыжих волнующий запах…
Я тебя назову – свет осеннего дня,
Или, лучше, - предзимье на заячьих лапах.
А ещё – из камина возьму уголёк,
И на белом листке (Только бы не проснуться!)
В простоте напишу всего несколько строк,
До которых потом не смогу дотянуться.
Полутон, полужест – между явью и сном –
(Только ты помолчи, а иначе – разбудишь!)
Это снег! Это – первый, большой за окном!
Я его полюблю, так, как ты его любишь!
2.
Смахнул снежинки с тёмной шубы
И сразу понял – опоздал:
Тебя в обветренные губы
Мороз уже поцеловал.
Глаза в глаза! И задохнулся!
И растворился! И пропал!
Ненужным словом поперхнулся
И поражение признал.
Я – снег! Лепи меня руками,
В азарте пальцы обжигай,
Взрывайся белыми стихами
И междометьями стегай!
И смейся! Смейся до упаду!
Я вечер – бел. Я ветер – тих.
Приму, как высшую награду,
Прикосновенье рук твоих!
3.
Скрипит под ногами ледок,
Чирикает воробьишка.
Меняет и наш городок
На плащик худое пальтишко.
Любимая, вот и весна!
Снега уползают в овраги…
Вот брякну в сердцах: «Не до сна!»-
И двину из греков в варяги,
Минуя весёлый Париж,
В котором полно чернокожих,
Где снежные хищники с крыш
Не прыгают на прохожих,
Где каждый случайный сугроб
Сметанен и даже – творожен,
И всякий любовный микроб
Опознан – и уничтожен!
И веник у них не цветёт…
А наш, посмотри, - расцветает!
Любимая, я – идиот –
Европа стихи не читает!
Не смейся, родная, прошу…
И пусть непростительно трушу –
Я лучше ТЕБЯ напишу:
Слушай!
МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ
Остывают страны, народы
И красивые города.
Я плыву и гляжу на воду,
Потому что она – вода.
А она и саднит, и тянет,
Словно соки земные луна…
Жду, когда она жить устанет
Или выпьет меня до дна.
Я плыву, как вселенский мусор…
На другом берегу реки,
Наглотавшись словесного гнуса,
Чахнут звёздочки-паучки.
Из какого я рода-племени?
Кто забросил меня сюда?
Скоро я проплыву мимо времени,
Опрокинутого в никогда…
ВАСИЛЬЕВСКИЙ ОСТРОВ
Птицы у нас – синие,
И паруса – алые.
Улицы наши – линии –
Прежде были каналами.
Нас на волнах качает.
С нами играют ветры.
Мы закаты встречаем
И провожаем рассветы.
Всякой твари – по паре.
Лица у нас – любые.
Утром глаза – карие,
Вечером – голубые.
Мы здесь – особой пробы,
Мы на простор выйдем,
Если мостов скобы
Из берегов вырвем.
Здравствуй, косой дождик,
Здравствуй, мокрое лето!
Каждый из нас – художник.
Всякий – с душой поэта.
***
Ветер замёл под ковёр облетевшей листвы
Милые глупости и разговоры о лете.
Перелиставший Сервантеса северный ветер
Жестью на крыше грохочет… Ах, если бы вы
Или другой кто-нибудь на весёлой планете
Вместе со мной расплескал по страницам печаль.
Впрочем, о чём я? Никто за меня не в ответе –
Сею любовь – собираю дамасскую сталь.
Некто однажды сказал мне: «Иди, дождь с тобою…»
(Был он, признаюсь, смешон и довольно нелеп).
Даже писал мне невнятное что-то из Трои
И, наконец, замолчал, потому что ослеп.
Чёртово время! Бегу, как собака по следу,
За показавшими гонор и прыть в человечьих бегах.
Если сегодня же ночью я Трою спасать не уеду,
То на рассвете в «испанских» проснусь сапогах.
ПИСЬМО ИЗ СТРАНЫ N…
Нас много. Нас очень много!
Мы русские – в этом суть!
Когда мы не верим в Бога,
В делах наших смысла – чуть.
Нас много. Нас очень много!
Мы все – из огня и льда!
Когда мы не верим в Бога,
Слова наши, что вода.
Нас много. Нас очень много!
Мы ласковы и нежны!
Когда мы поверим в Бога,
Вы станете не нужны…
***
Луна продырявила дырку
В небесной большой простыне.
Сработаны, как под копирку,
Стишата, что присланы мне.
Вот, думаю, - делают люди,
Печатают эту пургу…
А я, словно овощ на блюде,
Стихи сочинять не могу.
И я совершаю ошибку,
И в корень не тот зрю…
Но сплёвываю улыбку
И сам себе так говорю:
«Зачем тебе глупая драка
За место на полосе…
Пиши - говорю, – Собака!
Печататься могут все!»