Поэзия

Подробности

Категория: Андрей Новиков

Дата публикации

Автор: Kefeli

Просмотров: 883

РОЖДЕСТВО

Снега метут в замшелый ельник,

На лики пал небесный свет,

Идет Рождественский сочельник,

В златые веси разодет.

Стекло под тёплою ладонью,

Оттает в ласковые дни.

И праздник бередит гармонью,

Тревожит сельские огни.

Ещё не чудо, просто будни,

Сейчас войдут волхвы под кров,

Младенца шелковые кудри,

И снова победит любовь.

Земля становится просторней,

Не спит Мария до поры,

Покой великий в мире горнем,

Дает чудесные дары.

В хлеву соломы колкий воздух,

Овчина, ясли, полумгла,

Чернеют мокротою ноздри,

Неравнодушного вола.

И ничего ещё не значит

Рожденья таинство, когда

Незримый ангел тихо плачет

От счастья и горит звезда.

НА СОЛНЕЧНОЙ ОСИ

На солнечной оси, бегом, 

Настало утро с чутким носом, 

И в доме пахнет утюгом 

И крепкой, первой папиросой.

Так в детской памяти сквозя, 

Кипит белье в тазу неловко, 

Шарами мыльными скользя, 

Над белой бельевой веревкой.

Еще не судьбой начат счет, 

И дерево скрипит лошадкой, 

И я, влюбленный в жизнь еще, 

Таскаю пирожки украдкой.

Обычный коммунальный быт, 

Где я с кудрявой головою, 

Еще родными не забыт, 

Живу в согласье сам с собою.

Лица увижу я овал, 

И руки матери за пряжей, 

И страшный времени провал, 

Ничем не объяснимый даже…

ЗАПАХ  МИРА

Светится зеленая ограда,

Тени расползаются, шутя.

Розовыми пятками по саду

Мнет растенья малое дитя.

Изнывая в первозданном зное,

Ощущают приступ духоты

Брошенные в марево земное

Синие и красные цветы.

Наблюдай за малышом и робко,

Ощущай библейскую тщету,

Леденцов душистую коробку,

Запах мира, сада красоту.

ОТЧИЙ КРАЙ

Здесь отчий край и деревенька, 

И ангел из золы дотла, 

И дом, где каждая ступенька 

Мне пела и меня вела.

Где дым трубой  и каждый весел, 

День длился счастьем без конца. 

Холмистые толпились веси 

За синим лесом у крыльца.

Все так же робко сердце бьется, 

Прохлада забралась туда – 

В проем дубового колодца, 

Где точно плавает звезда.

Я сохранил заборы эти, 

Нас, конопатых сорванцов, 

Что лазили в густые плети 

Белоголовых огурцов.

Здесь жизнь осталась в первой трети, 

Открыв свою простую суть – 

В полях – хранителях столетий, 

Где храм указывал нам путь.

КАЛЛИГРАФИЯ

Непостоянство кружит голову,

Дождем с утра укрыв края.

Вода мерцает в лужах оловом,

Вернувшись на круги своя.

Как в черно белой фотографии

Контраст необходимо чист.

И мокрой шиной каллиграфию

Оставил велосипедист.

НОЙ

Земля молода, в ней упрямая нега, 

Теплы небеса и манят пеленой, 

Зачем же кедровое тело ковчега 

Поставил на брег недоверчивый Ной?

С утра облачился в льняную рубаху, 

Денек безмятежный на все времена, 

Умыты росою библейские страхи, 

Пророки вздремнули, хлебнувши вина.

Смеется над ним молодая природа, 

Бросает к ногам изобилье плодов, 

И воины гордо идут из похода, 

Ведут на веревках коров и рабов.

Купцы суетятся в торговом угаре, 

Артельщики строят из камня дома. 

А он все твердит: каждой твари по паре, 

И все собирает в мешки семена.

БЕССОННИЦА

Пока не спится человеку в доме, 

Распахнутое в ночь глядит окно, 

Где город на неоновой ладони 

Уж не шумит машинами давно.

Бессонницы уклад бывает сладок 

И горек, он на кухне приумолк. 

В нем есть неохраняемый порядок 

И любопытства непрощённый долг.

Прямее время обнажает грани, 

Смятенья или вольной пустоты, 

И движущие вереницы зданий, 

И в памяти застывшие мосты.

Мы школ ночных таинственные дети, 

Свой вдох и выдох примеряем зря, 

Над жертвенником нового столетья, 

Где под асфальт закатана земля.

Тогда как в непокой другого рода, 

С небес направив искристый поток, 

До сердцевины бытия природа 

Несет любви и вольности глоток.

ЗАПРЕТНЫЙ ГОРОД

Когда зима поднимет ворот, 

Из индевеющих вершин 

Встает с утра запретный город, 

Являясь множеством личин.

В бетонных трубах предо мною, 

Где зарево стоит в дымах 

Не за китайскою стеною, 

А по соседству и впотьмах.

Его я плохо понимаю, 

Но будет так на все века – 

Река во льду глухонемая 

С фигуркой дальней рыбака.

Так почему чредой полосной, 

Цехов искристые венцы 

Похожи в смыслах переносных 

На поднебесные дворцы?

…Рабочий день толпу не нежит, 

Трамвай устало дребезжит, 

И наледь, как лиловый стержень, 

Узорно стекла освежит.

ВИДЕНИЯ

От ночных, непрочитанных бдений 

Бьет в ладоши большая луна, 

Разругались фрагменты видений 

Не на ночь, а на все времена.

Друг на друга, столпившись, орали 

Призрак призрака драл за власы, 

Просто сытую жизнь выбирали 

Все как мы, и сопели носы.

И над всем – ощущенье озноба, 

Как одели в сырое белье, 

И летали на крышке от гроба, 

На весы бросив сердце мое.

Будет долго оно колотиться, 

К равновесию чаши сведя, 

Память выше – летает как птица, 

Голоса уходящих будя.

Вот она, правда жизни тупая, 

Бытия указующий перст. 

Откупаюсь от них, отступаю, 

И целую серебряный крест.

ПРАЗДНИК

Жизнь интересна в первой трети,

На кухне молоко кипит,

Петарды зажигаю дети, 

И снег искриться и шипит.

В прихожей разговоры грубы,

Свет резко падает в проем,

Приходят гости, шапки, шубы,

Топорщатся хмельным зверьем.

А улица ликует в сборах,

Куранты бьют желанный час,

Расплавлен наст, чернеет порох,

Привычно праздник входит в нас.

Вот так приливом и отливом,

Сумбуром, новизной затей,

И только хрупки и ленивы,

Остатки ледяных дождей.

В них видно будних дней удушье,

Работы повседневной боль,

Жизнь, дай чуть-чуть великодушья,

И праздник выплакать позволь.

УСТАЛЫЙ ВЕК

Пустынный мыс и берег пенный,

И одичалый пляж песком лучист,

Жизнь быстротечна, смысл ее священный,

В обрывке фраз прохожего в ночи.

Неверен свет и правила утраты,

Как смена вех идут судьбе в зачет,

Свободы нет и снова виновато

Усталый век пожмет тебе плечом.

БУБЕНЧИК

В жажде жизни, в ее круговерти, 

Перемешаны правда и ложь, 

Много скучного в опыте смерти, 

Не тождественно правилам... Что ж?

Безутешно одетый дух речи, 

Удивлял повседневности бровь, 

И за ближнего страх недалече 

Был на жалость похож и любовь.

Но размажь эту смесь мастихином, 

Не жалей ни кармин, ни белил, 

Ремесла полновесным цехином 

Ты давно и за все заплатил!

Небо крыл непечатною жестью, 

Жадно ел пирожки с требухой, 

Исходивший глухие предместья 

Молодой, бесшабашный, бухой.

Муки вечные щедрой пригоршней, 

Собирал и прощенья просил… 

Потому и в груди скомороший

Вместо сердца, бубенчик носил.

ЦВЕТОК ЗЁЛЕНЫЙ

Жизнь устает печали мерить,

И толковать приметы в путь,

Туда, где створчатые двери

Успеют времена сомкнуть.

Запомни, в этот век железный,

Пока ещё ты молодой,

Дни вытекают бесполезно

Из крана жёсткою водой.

Где распадаются в пределах,

Уходят в наважденье прочь

Тобой и вечностью без дела,

Читаемые день и ночь.

Пусть Млечный Путь нависнет кроной,

Над миром, что ужасно прост;

Где в вечности уединённой,

Цветок зелёный и погост.

РОМАН СО СТОЛЕТЬЕМ

Колючее утро отметит,

Как свет через кроны щербат.

Закончен роман со столетьем,

Молчит, пожелтев циферблат.

Он ржавою стрелкой морочит,

Меня в неизвестность гоня,

Он знаться со мною не хочет,

В преддверии судного дня.

Прохладою ливень яриться,

В высокую грусть затворен.

Уместней, сейчас удивиться,

Языческой власти времен.

Ненастье измучит свеченье,

Толкая бездонную даль.

И памяти горькое мщенье,

Сегодня особенно жаль.