Поэзия

• 
• 

Подробности

Категория: Сергей Леонтьев

Дата публикации

Автор: Kefeli

Просмотров: 832

ПРОСТО ВЕРУЮ

 

Я не видел, как мироточит Лик,

чуял Божие лишь во слове я.

Не из высших буду духовных лиг,

из поэтского я сословия! –

Нам ни крохи лжи не вместить в ладонь –

оттолкнет душа, отгородится...

Благодатный мне не сходил огонь,

не являлася Богородица.

 

Никогда ни слово, ни чувство я

не делил на бесье и ангелье, – 

просто знаю, каждому есть своя,

через Библию и Евангелье,

путь-дорога аж до небесных кущ,

всё берёзова да осинова.

Святый Дух прими, всяк, по ней идущ,

равно как Отцово да Сыново....

 

Ты играй, гитара моя, играй,

находи с душою созвучия,

уноси меня в бесконечный край,

край Великого и Могучего!

Потому что мир наш не так уж плох,

если всё в нём стихослагаемо!

Потому что Слово по сути – Бог,

а поэт по сути – слуга Его!

 

Просто верь и живи во благо,

и пиши, раз тебе дано –

лей сердечное на бумагу

и настаивай, как вино!

Чтобы кисти твои сумели

людям свет и добро раздать,

чтоб строке, как цветку в апреле,

с Божьей помощью прорастать!

 

***

Колокольный звон льётся надо мной

к Благовещенью Богородицы.

и летят, летят журавли домой,

словно две строки в небе сходятся...

Колокольный звон, журавлиный клик  –

всё бери, душа, полной мерою!

Я не видел, как мироточит Лик.

Я не видел. Я просто верую.

 

ЛЮБИМЫМ ЖЕНЩИНАМ

 

В буквы превращаются чернила…

Я пишу об истинном, благом –

Как она, любя, меня кормила

Материнским тёплым молоком.

Сколько солнца в этом человеке,

Тихого домашнего огня!

Господи, храни её вовеки –

Женщину, родившую меня!

 

Мысли зреют и ложатся в строки,

В тоненькую синюю тетрадь.

Я как будто снова на уроке,

Жизнь учусь любовью измерять.

И она – мудра, добра, красива,

Из того сентябрьского дня.

Много тысяч раз тебе спасибо –

Женщина, учившая меня!

 

Строфы слиты, как стальные звенья.

Точно так же спаяны во мне

Те неповторимые мгновенья,

Что прожиты с ней, наедине.

Мчит Земля по Солнечной орбите,

И живу я, в памяти храня,

Словно драгоценную обитель,

Женщину, любившую меня!

 

Лей, душа, и музыку, и слово!

Размешай их в песню без конца!

Я спешу, чтобы увидеть снова

Очертанья милого лица.

Пусть наш день – и светел, и восторжен,

Длится, златом солнечным звеня!

Я тебе ещё полжизни должен,

Женщина, простившая меня!

 

Скоро май осыплет снегом вишни.

Как же много хочется успеть!

Верю я, поможет мне Всевышний

Вас, мои любимые, воспеть!

И уж раз подумалось о Боге,

Попрошу я, голову склоня:

Дай, Господь, безоблачной дороги

Девочке, похожей на меня!..

 

 

АДАМ И ЕВА

Я хотел бы выпить за ту,

Что нежна ко мне и добра.

Сотворил же Бог красоту

Из Адамова из ребра!

Ну-ка, буря, мне помоги,

Прогони столетья назад –

В дни, когда ещё ни ноги

Не ступало в облачный сад.

Бей, гроза, во сто децибел,

Золотой строкой упади!

Бог над Евой долго сидел,

Не одну неделю, поди!

Положась на сердце своё,

Без линеек и без лекал,

Всё ваял да правил её,

Всё на свет её извлекал!

Руки, ноги, шея, спина…

– Ну, с рожденьем, милая! Будь! –

И она, румяна, стройна,

Задышала в полную грудь!

И позвал Адама Господь.

И опешил бедный Адам!

Тут опешишь, ежели плоть

Никогда не видела дам!

 

Лейся, свет, с серебряных крыл,

Благодать на землю обрушь!

Ангел им ворота открыл

В край медовых яблонь и груш,

Где добро скользит по лучам,

Но и зло не спит – ведь тогда ж,

В тот же самый день получал

Прековарный змей инструктаж!

 

А Адам и Ева брели

В тайники любви и греха…

Чувства их росли, как прилив,

Разливались, словно река!

Жизнь сладчайшей тысячью жал

Их сжигала, страсти полна!

…Он её за плечи держал,

И была так близко она,

Так прекрасна, в самом соку,

Как рассвет – чиста, молода…

Я одно понять не могу –

Ну, при чём тут змей, господа?

Ведь когда закат золотой

В полуночный вылился жар,

Он в саду, под яблоней той

Все бока себе отлежал!

 

Без любви планета бедна,

Как без солнца, как без морей!

Я хотел бы выпить до дна

За праматерь всех матерей!

Суть природы – мать и отец,

Сколько атом не половинь!

Хорошо придумал Творец –

Мир делить на янь и на инь!

 

Пусть смеются, любят, грешат,

Носят платья и пиджаки!

До конца стиха – только шаг…

Я прошу вас встать, мужики!

Чтобы каждый выпил за ту,

Что нежна к нему и добра…

Сотворил же Бог красоту

Из Адамова из ребра!

 

 

ПРОГУЛКА ПО ВЕНЕ

 

Брожу, как пьяный, народ сшибаю!

Душа в осеннем разливе тонет.

Ах, Вена, Вена, она живая,

Она стекает в мои ладони!

 

Я выхожу из её кофеен,

Дышу Дунаем и венским лесом.

Ко мне на плечи садятся феи,

Ко мне навстречу спешат принцессы!

 

Поэт на сказку имеет право –

Пою шампанским лохматых троллей!

И обернулась такая фрау,

И улыбнулась такая фройлен!

 

Да разве можно таить обиды?

Не лучше ль будет обняться крепко?

Сегодня в Вене дают Аиду,

Сегодня в Вене поёт Нетребко!

 

Я суеверно, судьбе в угоду 

В фонтан бросаю последний euro!

Ах, Вена, Вена, она не кода, 

Она не кода, а увертюра!

 

Она – начало великой пьесы!

О чём? Не знаю пока и сам я...

О вечном счастье, о венском лесе,

О нашем месте под небесами…

 

И не сдержу я своих эмоций,

И не поверится в счастье это,

Когда какой-нибудь юный Моцарт

Возьмёт в работу моё либретто.

 

ЦЕРКОВЬ ПОКРОВА

 

От Владимира – на Нижний –

В десяти верстах всего,

Под накидками из вишни –

Боголюбово село.

 

А направо – в междуречье –  

Нараспашку всем ветрам,

Тихой радости предтеча –

Православный светлый храм.

 

Там, где Нерль впадает в Клязьму,

Среди травных покрывал,

Шаль надев из белой бязи,

Встала церковь Покрова.

 

Дивной птицею лебяжей,

Помня половцев, хозар,

Рождена по воле княжей

Восемьсот годин назад.

 

Красотой восточных прясел

Сердце русское пленя,

Лик её и чист, и ясен,

Как сиянье бела дня!

 

Словно младшенькая дочка

Деревенской слободой

В голубом своём платочке

Убежала за водой

И осталась, и застыла,

Засмотревшись в зеркала,

На невидимых перилах 

Рукотворного холма.

 

И когда разлив весенний

Прорывается в поля,

Словно в голые колени

Льдины бьют о цоколя.

 

И стоит она под солнцем

Над быстриною реки,

А вода всё льётся, льётся,

И рождаются стихи!

 

Но воспеть такое разве

Может скромный мой рассказ?

Там, где Нерль впадает в Клязьму,

Побывай. Хотя бы раз!

 

ПОКАЯНИЕ

 

Без двадцатого века  я – не я,

Без двадцатого века мы – не мы!

Для моей страны покаяние –

Это как прожиточный минимум!

 

Это как экзамен вступительный

В новый век. Не блажь, не желание.

Это путь к истокам живительным,

Это двух эпох межевание!

 

За постыдное, за уродское

Всей страной должны повиниться мы!

За Шаламова и за Бродского,

Гумилёва и Солженицына!

 

Это мы тащили их волоком

В каземат, на дыбу, на плаху ли!

Это мы разбили Царь-колокол,

По державе молотом бахая!

 

Это мы росли некрещёными

И тянули руки на выборах,

Мы не трогали запрещённое

И молчали вялыми рыбами!

 

Мы, сыны отчизны и дочери,

С деревень срывали исподнее,

И покорно строились в очередь,

И взрывали Храмы Господние!

 

Обгореловый, искорёженный

Божий лик чернел в куче хламовой!

Нет, не вычеркнуть то, что прожито,

Сколько рук себе не заламывай...

 

Путь один – мостить сквозь болота гать,

Да дремучий лес вековой  валить!

Ох, шагать ещё – не перешагать,

И молить ещё – не перемолить!

 

Чтоб страна моя не наград ждала,

Чтоб тянуло в храм, не на плац её!

Если мы действительно граждане,

Если мы действительно нация!

 

И, со дна поднимаясь самого,

Напитавшись духовной силою,

Мы учиться жить будем заново –

Не казня учиться, а милуя!

 

ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО

 

 -1-

Вначале было Слово. До того

Лишь тёмный дух носился над водою,

И крошечное солнце молодое

Ваял Господь из сердца своего.

И пала мгла! И пал на землю свет!

И это было первым чудом света.

И потекли до звёзд и до планет

Сквозь бесконечность световые лета…

И начались обычные дела:

Текли века, моря солили суши,

Земля ютила мёртвые тела,

А небо щедро принимало души…

 

Выходит, свет из Слова был рождён?

А, коли так, то всё подвластно Слову!

Тому, что было истиной, остовом,

Поводырём, владыкою, вождём,

Из-за него Христос светлоголовый

К распятному столбу был пригвождён!

Его несли любимым на устах,

С ним шли на плаху, поднимались в битву,

И, славя светлоликого Христа,

Летели к небу чистые молитвы…

 

 -2-

И где оно теперь? Скажите, где?

В развалах одноразовых книжонок,

Проказой иноземной заражённых

И пресных, словно каша на воде?

Увы, увы! Оно уже давно,

Не убоясь ни Бога и ни чёрта,

Эфирною размыто болтовнёй

И жёлтыми газетами истёрто,

Зализано казённым языком.

Истерзанное уличною бранью,

Оно давно томится под замком,

А не сверкает яркою огранью…

 

 -3-

Но вот оно, послушное перу,

В твою строку легонечко ложится,

Как маленькое зёрнышко пшеницы –

Чтоб зацвести, взрасти, заколоситься,

И, наконец, страница за страницей

Разлиться в бесконечность точка ру!

О, ты, Поэт, немногий из людей,

Тебе дана, дана такая сила,

Чтоб эта нива вновь заколосила!

Вспаши её!  И царствуй! И владей!

Чтоб Слово проливалось, как елей,

Как Солнце, приходящее с востока!

Холи его и пестуй, и лелей!

И говори! От сердца. От истока.

 

Давай, Поэт, давай, Поэт, давай!

И, словно в вену тяжелобольного,

Ты кровь свою в строку переливай,

Чтоб навсегда вначале было Слово!

 

ПРОКОФИЙ

 

Всё о кофейных зёрнах

Знает моя строка!

Кофе бывает чёрным,

Если без молока.

 

А для молочных рек-то –

Кофе – такой начин!

Не сосчитать ристреттов,

Латтов и капучин!

 

Нет, никогда мне к чаям

Не разбудить любовь –

Я без кофей дичаю,

Я не могу без кофь!

 

Ценен и уважаем

Каждый кофейный вид –

Кофе тебя сближает,

Греет тебя, бодрит,

 

Дразнит и искушает,

Как романтичный брют!

Кофе – его вкушают,

Кофе – его не пьют.

 

Память рисует зримо

В нежных тонах пастель…

Кто на Земле любимым 

Кофе не нёс в постель?

 

Вот он обжарен, смолот.

Утро, и мы одни.

Этот кофейный голод

Только тебе сродни!

 

В турке уже дымится,

Запах волнует грудь.

Можно чуть-чуть корицы,

Можно весны чуть-чуть!

 

Ты уж давай получше,

Сердцем его готовь,

Чтоб на кофейной гуще

Выпала нам любовь!

 

СВЯТЦЫ

 

-1-

Я разглядывал святцы,

Нюхал дым от кадил.

Мне хотелось остаться,

Только я уходил.

Убегал, не дослушав,

И, смятеньем влеком,

Успокаивал душу

У домашних икон,

Жёг лампадное масло,

Рассуждая с собой,

Что для праведной паствы

Я – отшельный, не свой.

Кто я, космополит, им,

Ну, какая родня?

Ни посту, ни молитвам

Не учили меня.

Я, покуда их вера

Обрастала хрящом,

Больше четверти века

Даже не был крещён…

 

-2-

По другому бы, лучше

Жизнь сложилась моя,

Если к Богу приучен

Был бы сызмальства я.

Лишь представлю, как дружно,

С остальной ребятнёй

На воскресную службу 

Шли бы всею семьёй.

Где б учили нормальным

И людским языком

Нас не кодекс моральный

Чтить, а Божий Закон.

 

-3-

Как вода из колодца,

Этот холоден стих.

Полстраны наберётся

Малобожных таких!

Не сады – огороды

В душах, ночи черней.

Не подняться народу

Без духовных корней!

 

Так кого же к ответу?

Говори и не трусь!

Скоро век, как Советы

Обезбожили Русь!

Не покаялись. Что им?

Им – зачем благодать?

Верно. Окна зашторив,

Разве свет увидать?

Льётся слово по строкам

С нескрываемым злом –

Самым страшным уроком

Стал духовный разлом!

Разве может померкнуть,

Как в отцовом селе

Раскрасавицу-Церковь

Волокли по земле,

Окаянным зарядом

Разорвав изнутри!

Это – вот, это – рядом,

Обернись, посмотри!

 

-4-

Вот что думаю, братцы, 

Нет иного пути,

Надо в душах – убраться,

Надо в церковь – войти!

Я другую дорогу

Не открою для всех,

Чем довериться Богу

И замаливать грех

Перед тем, кто всевышен,

Перед тем, кто распят.

 

Кайся, Русь, и услышат.

Кайся, Русь, и простят!

 

ПРОСТО  ЖЕНЩИНА

 

Хотя я дань отдаю не меньшую

Твоим талантам, душе, уму,

Но временами ты просто женщина,

И можешь дать мне себя саму!

 

Такого трепета – да поди, сыщи!

Как лучик света в столетней мгле,

Ты можешь сделать меня счастливейшим

Из всех счастливейших на земле!

 

Когда лучины одно движение –

И вспыхнет пламя шальных костров!

Когда сжимает от предвкушения

Землетрясений и катастроф,

 

Как водопад, по уступам скатится,

Сбежит с твоих золочёных плеч

К моим ногам голубое платьице,

Чтоб чистым озером на пол лечь… 

 

КОСТРОМА

 

От столицы золочёной

Ни на миг покоя нет…

Сговорю-ка двух девчонок

В Кострому на уик-енд!

 

Ровно в пять закроем офис,

Сложим папочки в ряды

И поедем рвать морковь из

Непрополотой гряды.

 

Всё, беру Катюху с Анькой,

Девки – бомбы, всё при них!

Там, в деревне, домик с банькой,

С сеновалом на троих.

 

Там леса и бездорожье,

Вот, где душу отвести!

Голубику есть поволжью

Будем прямо из горсти!

 

Козы, овцы, как же клёво!

Целый день и «ме» и «бе»!

Ни тебе ни Киселёва,

Ни Медведева тебе!

 

Чай с малиной, птичий гомон,

Пчёлы трудятся в саду;

Дядя Коля с самогоном

На калгане, на меду.

 

Вот оно – моё, большое,

Вот она – живая Русь!

Ну, когда же всей душою

Я к тебе переберусь?

 

Как птенец своей скворешней,

Я тобою дорожу!

Про девчонок я, конечно,

Написал для куражу…

 

Ну-ка, девушки, разгрузьте

Тяжеленную строку,

Потому как я без грусти

О деревне не смогу!

 

А когда потянет стиш мой

Уж совсем на откровень,

Крикну я : – У нас почти что

Не осталось деревень!

 

Ах, вы, сени мои, сени?

Впору волю дать слезам…

Что Некрасов, что Есенин –

Не поверили б глазам!

 

Клянчат дяденьки на пиво,

И расхристаны дома,

Всюду пустошь да крапива –

Что Рязань, что Кострома.

 

Напишу, себя измаяв:

Как, ребята, ни крути,

Даже тысяча Мамаев

Не смогли бы так пройти!

 

Остаётся лишь поокать

У разбитых у корыт,

Забрести в траву по локоть

И расплакаться навзрыд

 

По дворам, судьбой измятым

На труху и кирпичи,

По наседкам и цыплятам,

По ватрушкам из печи,

 

По садам цветущим вешним,

По крестьянской по страде,

По церквушкам, по скворешням,

По колодезной воде,

 

По тому, что твёрже кремня,

Что зовётся «русский дух»…

– Ведь поднимется деревня,

Как ты думаешь, Катюх?

 

Не века ж лежать медведем,

Будет, будет по уму!

А давайте все поедем

Под Рязань и Кострому!

 

Надышаться вечерами,

На земле своей пожить.

И к её кровящей ране

Подорожник приложить…

 

ПОКА ДЫШУ

 

Пока дышу, едва ль смогу я

Забыть об этом дивном дне,

Как целовал тебя, нагую,

На лебединой простыне.

Когда, вскипая раз за разом,

В лицо дышала жарко ты,

И опрокидывался разум, 

Как от тяжёлой наркоты.

А мы всё смешивали чувства

В огнеопаснейшую смесь,

И я сжимал тебя до хруста,

И, наконец, взрывался весь!

 

Пока дышу, я буду помнить,

И будет ярко, только тронь,

Гореть внутри, как будто в домне,

Испепеляющий огонь!

Я вновь солёными губами

На поцелуй отвечу твой,

И отворит послушно память,

Как, погружаясь с головой,

В мятежном озере я плавал,

Ещё не тронутом людьми…

Мне неподвластно – Бог ли, Дьявол

Нам выдаёт такие дни?

И есть ли грех? – Он мне неведом!

Меня – запри в стальную клеть

И хоть до смерти исповедуй –

О чём я должен сожалеть?

 

Неважно, кем он был подарен,

Наш день, небесно-голубой.

Я бесконечно благодарен,

Что разделил его с тобой.

И пусть потом я видел сотни

Других прекрасных юных тел,

Я от себя легко их отнял,

А от тебя – не откипел.

И потому безмерно дольше

Тот вкус, в котором соль Земли,

Мы просто душам дали больше, 

Чем нашей плоти дать смогли.

Мы с этим днём – неразделимы, 

Неразделимы ни на миг,

Как два ручья перетекли мы

В один серебряный родник!

И он живёт, неиссякаем,

Освящена его вода,

И с этим маленьким, но раем

Я поплыву через года,

Доверив мысль друзьям извечным –

Бумаге и карандашу,

Я буду плыть под небом млечным

И вспоминать, пока дышу,

И просто знать – всегда смогу я

Забыться в этом дивном дне

И целовать тебя, нагую,

На лебединой простыне…

 

КОСМОС НА ДВОИХ

 

Когда-то он придёт, 

Последний вдох, но ведь

Тобою всё равно 

Я буду вдохноветь!

 

Из Космоса к тебе

По звёздному лучу

Я утренним стихом

Неслышно прилечу.

 

И ты, узнав строку,

Такая вскрикнешь: – Ах!

И будешь отвечать,

Рифмуя впопыхах,

 

Ликуя, что вот так,

Тебе ночами снясь,

Вступаю я с тобой

В космическую связь.

 

А дальше – лишь свою

Страничку посети,

И вырвутся стихи, 

Помчатся по Сети!

 

Свободные, рванут

И понесутся вдаль,

Куда-то за миры,

Куда-то в Зазеркаль!

 

И, накопив огня,

Шальные, как снаряд,

Они сойдут с орбит

И в звёзды полетят,

 

Туда, где чистый свет,

Где вечен он и тих,

Где делится Любовь

И Космос на двоих.

 

Туда, где наш с тобою

Космос на двоих…

 

СЛОВА ГРАНИЛИСЬ, КАК АЛМАЗЫ

 

Слова гранились, как алмазы,

И камнем падали в строку.

Не сразу понял я, не сразу,

Какое чудо я смогу

Создать сейчас, сие мгновенье,

Вот здесь, за письменным столом,

Когда явилось вдохновенье,

И я сказал ему: – Шалом!

 

Слова лились, слова сверкали,

Как водопад, как фейерверк!

Они – то небо опускали,

То поднимали землю вверх!

И гимном этого союза –

Небесной тверди и земной –

В моё окно влетела Муза!..

Она стояла предо мной

Простоволосая, нагая,

В расцвете женской красоты.

Не ты, какая-то другая,

Похожа очень. Но не ты.

А я спешил, ломая перья,

Я слову сердце отворил

И, словно жалкий подмастерье,

Её творил, творил, творил!

Уже б пора поставить точку,

И начала неметь рука,

Но вдохновенная река –

Из глубины, издалека,

Ещё текла, рождая строчки!

Она текла, как Божья милость,

Текла, как Божья благодать!

И вдруг река остановилась…

И потекла обратно, вспять.

И, истончённая, исчахла.

И всё ушло. Закрылись чакры…

 

О, Ты, всесильный и могучий!

Чем мне тебя благодарить

За этот миг, за этот случай,

За эту тоненькую нить,

За эту связь с непостижимым,

За эти бездны и вершины?

О, Ты, всесильный и могучий,

Я не устану говорить:

Прошу: ещё меня помучай

Великим счастием творить…

 

ПОКОЛЕНИЕ ВОЙНЫ

 

Неровным, размыкающимся строем,

В мир неисповедимой тишины

Уходит поколение героев,

Уходит поколение войны.

 

Не сетуя, по выдоху, по вдоху,

Слабеющей лучиною горя,

От нас уходит целая эпоха,

Вместившая войну и лагеря.

 

Но если жизнь на небе всё же есть –

Там всё готово к званому обеду,

Там ждут последних, чтобы вместе сесть

И выпить за великую Победу.

 

И там, где всем навеки хватит места,

Где незачем и не с кем воевать,

Отцов увидят дети наконец-то,

А вдовы станут жёнами опять,

 

Обнимутся солдаты и матросы –

Медаль, звеня, ударит о медаль.

И будут петь Шульженко и Утёсов,

А Шостакович сядет за рояль.

 

И где-то там в рубахе деревенской,

Как на портрете – и плечист, и юн, –

Сидит мой дед, пропавший под Смоленском,

И обнимает бабушку мою,

 

Её – того родного человека,

Что, в смерть не веря, в стареньком дому

Ждала его, ждала его полвека,

Не отдавая сердце никому.

 

Идут солдаты в небо тропкой узкой

И будто входят в свой родимый дом:

– А ну-ка, где тут первый Белорусский,

Ну, где тут мой гвардейский батальон?

 

И тут же, сразу – всё порасспросили:

– Ну, что у нас? Какой теперь расклад?

А к ним прильнут: – Ну, как она, Россия?

А к ним прильнут: – Ну, как она, Москва?

 

Рассядутся за длинными столами,

И разольётся песня, как река,

Аж колыхнётся боевое знамя!

Но это будет после, а пока…

 

Задумавшись, в нетягостном молчанье,

На облако присев, как на топчан,

Дымят махрой и ждут однополчане

Оставшихся своих однополчан.