Отрывок из повести «Домашнее задание или реферат о Фёдоре Коне»
- Подробности
- Категория: Татьяна Харитонова
- Дата публикации
- Автор: Kefeli
- Просмотров: 867
Отрывок из повести «Домашнее задание или реферат о Фёдоре Коне»
Болдинский монастырь. Май 1590г
Рядом с монастырем, в сторожке, живет дедушка Терентий – церковный мастер. Крепкий могучий старик, как дуб кряжистый. Терентий живет один – бобыль, сродник по бабкиной линии. Балует он Нюшу, никогда без гостинца не оставит: то ленту в косу, то калачик монастырский. Да и девочка старика досматривает: пирогов ему принесет с капустой, рубаху постирает. А как приболеет Терентий – Нюша вмиг ему травы заварит своей, заветной. Так Терентию и полегчает.
Отстраивает он колокольню каменную. Артель под его началом. Тяжкий труд – храм строить. Да на Руси всегда с Божьей помощью идет работа. Только на Бога надейся, а сам не плошай. Давеча начали возводить колокольню, так Терентий весь извелся. До мороза надо было фундамент заложить, а дело стопорилось. Известь подвозили с заминкой, дороги то какие – беда одна, а не дороги.
Нюша отстояла заутреню, а после службы завернула к Терентию. К его хатке вела тропка, почти невидимая в густой траве. Подслеповатые околенки , затянутые слюдой, немо взирали на девочку. Сердце ее сжалось от нахлынувшей тревоги. Нюша постучала кулачком по сероватым доскам двери:
-Эй, дедушко!
Из-за двери послышался глухой кашель Терентия.
-Это ты, коза-дереза?
-Я, дедушко, - Нюша толкнула дверь, звякнув тяжелой железной щеколдой.
-Хвораешь, что ль?
-Да маненько, кашель прихватил, в нутрях штось бренчить – стучить, мабыть давеча таракана проглотил с балалайкой.
Нюшка прыснула в кулачок, но тут же спохватилась, приняла забаву Терентия – пересмешника:
-А таракан откуда?
-Дык откуда? Монах Авдейка вечером кашу принес – вкусная! Видать енто и приключилось! Если каша всласть, то рядом с миской завсегда таракан на балалайке наяривает. Видать, я ложкой работал так усердно, что его, горемыку, и прихватил:
- О-ё -ёшеньки! Беда мне!
Терентий лежал на пристенной лавке, застеленной серой дербенью . Старый потертый полушубок свесился длинным рукавом к утоптанному земляному полу. Видно, услышав Нюшу, Терентий пытался встать – да не смог.
-Шутишь все, скоморошничаешь. Чай, не первый снег на голову пал, а ты, дедушко, как Гринька наш. Тот языком улицу подметает.
-Брани, брани старика. Так мне, так.
-Ой, да что это я? Прости Христа ради. Я ж тебя проведать.
-Только то?
-На службе стояла, мамку сегодня поминаем.
-Царствие небесное.
-Блинков тебе принесла. Поснедай пока.
-Спаси Господи тебя, Анна.
-Ой, дедушка, никто меня так не называет, только ты.
-Анна тебе больше подходит. Анна – имя доброе, так бабушку Спасителя нашего звали, матушку Богородицы.
-Да какая же я Анна! Чудно. Вот вырасту, стану Анной. А пока мне и Нюшей хорошо.
-Ну и хорошо, что хорошо. Как дома дела? Как бабушка?
-Болеет. С печи не слезает.
-Да, старость. Хвори тут как тут. У меня давеча тоже спина.
-Опять спина?
-Да что ей станется? Болит. Ох, грехи мои тяжкие. Испытания нам для смирения даются. Болезни не каждому Бог посылает. Болезнь – награда!
-Да что ты, дедушка Терентий! Как болезнь сможет быть наградой?
-А так, человек в скорбях да страданиях ближе к Богу, отвлекается от суеты своей мирской, от поспешения. Мала ты еще, Нюша - Анна, не поймешь. Только мне хворать сейчас ни к чему. Колокольню поднять надобно. А там – как Бог даст, и помереть не страшно.
-Что это вы? Бабка на печи на тот свет собирается, ты об этом.
-Человек, Нюша, каждый день должен жить как последний, и бояться этого не надо.
-Как это?
-А так. Радость тогда в сердце. Радость.
-Как это, радость?
-А так. Проснулся утром – солнце ли, снег ли, дождик сыплет – а ты радуйся! Господь тебе еще один день подарил. Целый день! Сколько добрых дел можно сделать, добрых слов сказать! Утешить, ободрить, накормить, рубахой поделиться.
-Я и не думала, дедушко!
-Мала еще, как птица вешняя поешь, в лазури небесной купаешься. Это нам, старикам, такие мысли приходят, слава Богу. Знаешь, Нюша, я последнее время все молодость вспоминаю, совсем недавно, кажись, как Егорша, в рубахе хороводы водил на Ивана Купалу. Вспоминаю жену свою ненаглядную. Она венок, помню, пустила по Болдинке, а я в кустах притаился, да венок ее перехватил лозиной длинной. Он к берегу и прибился.
-Красота какая!
-Да и ты, красота, скоро венок поймаешь.
-Да куда уж мне. Ты, дедушко, поменьше слов молви, таракана не пугай. Я тебе травки заварю, будешь у меня молодец.
-Пособи уж, врачевательница моя, целительница! Известь привезли давеча, некогда лежать вовсе. Колокольня не ждет. Мои – то градодельцы без меня, как кутята несмышленые. Нешто доверить не могу. Нет у меня сына, передал бы ему мастерство свое. Был бы помощником добрым.
-Дедушко, печка–то у тебя нетопленая?
-Авдейка давеча уехал, вот и не топлена. Дак, лето на улице, чай, не примерзну.
-Лето! А поесть? Снедал сегодня?
-Не, и не могу. Кусок не лезет в горло.
- Нет куска – вот и не лезет! А я тебе рыбки сейчас, яишенку в печке припеку. Откуда силам то, если пусто в животе?
Нюша живо засновала по избе, затопила печку, положила щепы да сухих веток, чтобы скорее прогорели, нашла в решете на печке пяток желтеньких яиц, кусочек соленого сала.
Терентий, покряхтывая, как ветхий старец, спустил ноги с лавки, сел.
-Куда? Лежи пока! Собрался!
-Буду глядеть - за тобой глаз да глаз. Кто давеча мне лягушку в горшке вместо карася сварил и сказал, что уха наваристая?
-Заметил! – Нюшка взяла кочергу, разровняла угольки в печке, поставила сковородку. Через минуту на ней вкусно заскворчало сало. Разбила яйца, щедро посолила из берестяного туеска на припечке.
-Вкусно пахнет как!
-Ты ж говорил, кусок не лезет.
-Так не было куска, вот и не лез.
-Это правда, дедушко. Садись, ешь. – Нюша понесла сковороду на чепеле к столу.
-Стой! Нельзя!
-Что такое? – удивленно остановилась. На столешнице была нарисована колокольня, та, которую начал возводить Терентий.
-Ну и догадался! А где трапезничать будешь теперь?
-На вот, лавица пока, я все одно один, - подвинул небольшую широкую лавицу, накрыл ее рушником, положил две скибицы хлеба. Нюша поставила посеред сковородку со скворчащей яишней, миску с рыбой, жбан кваса медового.
-Поснедай со мной!
-Ага.
Терентий неторопливо перекрестился на Красный угол, так же неторопливо проговорил молитву, осенив крестом трапезу, сели на лавку, принялись за еду.
-Вкусно!
-Вкусно.
- Я тебе травки от кашля заварила в горшке на печке, пей по три глотка. Не забывай. Сегодня отлежись, не ходи. А завтра полегчает тебе. Авдейка когда приедет?
-Как управится. С келарем Леонидом в Можайск поехали за сукном на свитки да рясы новые.
-Не ближний свет. Побежала и я, дедушко. Не хворай, завтра прибегу навестить тебя.
- С Богом, касатка. Бабке кланяйся да тяте.
Стукнула дверь, звякнул железный засов. В комнате снова загустела тишина, нарушаемая глухим кашлем Терентия. Ровно горела лампадка у Спаса, огонек ее плавал, дробясь, в слюдяном оконце горницы. Терентий думал о колокольне. Некстати захворал он, некстати. Строители Трофим да Станята проштрафились давеча, известь сырую взяли из творильной ямы , надо было ждать еще неделю, чтобы дошла она. А они, торопыги бестолковые лишь бы скорее. Поспешность никогда до добра не доводит, ни в каком деле. Вот Федька приедет, дело пойдет. Федька Конь – мастер знатный…
[1] Чепела – сковородник, ухват
[1] Скибица – краюха , кусок хлеба
[1] Келарь – монах, заведующий монастырским столом, кладовой со съестными припасами и их отпуском на монастырскую кухню.
[1] Свитки да рясы - одежда монахов и насельников монастыря
[1] Творильная яма - яма, где готовилась и хранилась известь, используемая в строительстве