Поэзия
- Подробности
- Категория: Иванова Наталья
- Дата публикации
- Автор: Kefeli
- Просмотров: 1814
ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ РЕКВИЕМ
У древних славян в языческие времена
бытовало представление, что солнце
ночью спускается под землю,
превращаясь в черное светило,
испускающее сияние мрака.
Царят светило мрака в поднебесье
И огненная радуга беды,
И тьмою преисполнено Полесье,
И меркнут белопенные сады.
Ты светишь нам, Чернобыльское солнце!
Тяжел твой жар, темны твои лучи!
Сквозь хаты позаброшенной оконце
Сиянием отравленным в ночи
Горит над разоренными дворами
Сквозь дальние и смутные года,
Пылает погребальными кострами
Чернобыля печальная звезда.
Беда сказала: «Ты повсюду лишний!»
И Родина рассыпалась во прах.
Несчастье расцветало белой вишней
И отражалось в пепельных глазах.
И воздух стал свинцом, а пища – ядом,
И мерзость запустения пришла,
И улицы, как лабиринты ада,
Отчаянья окутывает мгла.
Покинуты и нивы, и селенья –
Отводит око ослепленный рок.
Сияет мраком, точно диск затменья,
Чернобыльский всевидящий зрачок.
И солнечная темная корона
Пронизана невидимым лучом –
Жестоким, троекратно повторенным,
Отточенным Дамокловым мечом.
Был жребий дан – изгнания дорога,
Тернистые и горькие пути,
И даже пыль со своего порога
Не суждено нам было унести.
Как будто материнская утроба
Убила нелюбимое дитя.
И колыбель родная стала гробом.
И тысячи, и сотни лет спустя
Трилистник черный, знак беды и горя,
Как траурная Каина печать,
Да будет на равнинах и в озерах
О боли и опасности кричать!
О, солнце из языческих поверий,
Как жгут твои подземные лучи!
Мы вечности распахиваем двери
И ищем потаенные ключи.
И разрываем цепь тоски железной
С надеждою и верою в глазах.
В молчании на скорбный «кладязь бездны»
Вновь падает хрустальная слеза.
ОСЕННИЙ СОНЕТ
Листья (носители света,
А не смарагдовой тьмы) —
На паутинку — от лета,
На волосок — от зимы.
Правда ль, что мчатся планеты
С небом расцветок иных?
Лист беззаконней кометы
Падает в души и сны.
Всё повторится стократно
В леса извечной судьбе
С яростью вешнею жадной.
С ветром осенним в борьбе
Лист не вернётся обратно,
А моё сердце — к тебе.
РОНДЕЛЬ
Как сладок дождь! Его потоки скроют
До горечи солёную слезу.
Вступаю на забвения стезю
И сердце рассыпается золою…
Над памяти растресканной корою
Я призываю, ворожа, грозу…
Как сладок дождь! Его потоки скроют
До горечи солёную слезу.
Иссохни, боль! Изыди с волчьим воем!
И пламя да совьёт тебя в лозу!
О, молния! Прошей бичом лазурь
И выжги наважденье! Дай покоя!
Как сладок дождь! Его поток всё скроет…
ВОСХОД СТИХОВ
Восход стихов грядёт, как полнолунье —
Кто просиял, а кто лицо закрыл.
Отверста суть и проступают руны —
Змеится мудрость потаённых жил.
По руслам вен, струясь из междуречья,
Из звездопадов Млечного Пути,
Cлова словам другим бегут навстречу,
Желая рифм объятия сплести.
Душа сменяет неизбежно фазы:
Иссякнет боль и истечёт строка,
Серебряным потоком мчатся фразы —
И речь поэта льётся, как река.
ЗВЕЗДОПАД
Расчерчен чётко был узор созвездий,
Но сбой даёт великий механизм,
И оторвавшись от небесной тверди,
Вселенские огни стремятся вниз.
Они неспешно падают на листья,
Как яблоки душистые в саду,
И снова в астры перевоплотившись,
В полночном отражаются пруду.
О, дивное стихий круговращенье!
Чуть плещется прозрачная вода,
И возродившись на земле осенней,
Цветёт в ночи лиловая звезда.
***
Есть в осени монахини смиренье
И доброта, и жертвенность сестры,
И птичьих стай, и листьев отпущенье,
И солнцем освящённые дары.
И осень, исповедуя берёзы,
В сиянии закатного венца,
Как старица, льёт ласковые слёзы
В предчувствии блаженного конца.
ПОДРАЖАНИЕ СЭЙ СЁНАГОН
1
Помою волосы и набелюсь,
И ароматами пропитанное платье
Одену и в покои удалюсь,
И в одиночестве пойму, что значит счастье.
Возлюбленного жду. Густеет ночь.
И вздрагиваю я от лёгких звуков,
Печально шелестит осенний дождь…
Как долго не кончается разлука!
В страницах книги – алый лоскуток.
Вдруг старое письмо нашлось нежданно.
Воспоминаний хлынувший поток
И сердца растревоженные раны…
2
Потоки чёрных шёлковых волос…
Лиловая парча в сиянье лунном…
Свиданье мимолётное сбылось.
Лучи поют в тумане, словно струны.
Пурпурный веер широко раскрыт.
У изголовья брошен он небрежно…
Предутренней росой слеза блестит,
А сердце заволакивает нежность…
Как трудно отыскать в ночи твой след!
Шаги во тьме кромешной – легче тени.
В старинном зеркале растаял силуэт,
И пустотою стало отраженье.
РЕКА СОЖ
Усталый и обманутый судьбою,
Ты спустишься к знакомым берегам,
И ласковой омоешься водою,
К зелёным снизошедшею лугам.
Река времён, дорога без возврата,
Родимая крестильная купель.
Малиновая музыка заката
Качает золотую колыбель.
И что бы ни назначено судьбою,
Да будут сновидения легки:
Серебряные ивы над водою,
Над зеркалом проснувшейся реки.
ТЮЛЬПАНЫ ПОБЕДЫ
Цветы Победы – красные тюльпаны –
Как радости безбрежной паруса.
Их факелов ликующее пламя
Безудержно стремится в небеса.
Багрянородных лепестков пожар…
Их пурпур затаил, стократ воспетый,
И жёлтое, и чёрное – муар
Торжественной георгиевской ленты.
На дне темнеет траурный атлас.
Фанфары смолкнут. Онемеют горны.
И ласковая ночь утешит нас,
Когда тюльпан от горя станет чёрным.
Мы принесём с почтеньем ветеранам –
В строю они, иль обрели покой –
Похожие на кровь солдат тюльпаны,
Рождённые для них родной землёй.
НОЯБРЬ. СТАНСЫ
Когда сусальный свет сходил на нет,
Проросшее до срока мрака семя,
Взошёл ноябрь, подобно хризантеме,
И воспалился неба серый цвет.
И было до безумия светло
Ноябрьское всевидящее око,
Над суетой сердец, судеб и окон -
Прозрачное и острое стекло.
Всё было очевидно, как хрусталь,
И лишено прикрас и лицемерья,
И отверзал глубинной сути двери
Взор ноября, безжалостный, как сталь.
И времени прерывистая нить
Сложилась в паутину чёрных веток;
В их тайнописи я ищу ответа:
Как без тебя мне в этом мире жить?
* * *
Я разгадаю ребусы зимы,
Шарады вьюг и тайнопись снежинок.
И месяц мне расскажет среди тьмы,
Что значат шифрограммы половинок.
Нули сойдутся, словно две луны:
Две пустоты сольются в бесконечность.
Бокалы, искрометностью полны,
Соединятся в иероглиф «Вечность».
Нить времени — златая канитель —
Запуталась среди душистых веток.
Здесь таинство, здесь Новый Год и ель
В сиянии немеркнущего света…
АВГУСТ
И остывает летняя реторта…
Клинок жары – уже ненужный лом.
Голландского обильней натюрморта,
Приходит щедрый август в каждый дом.
И солнце, лев усталый, отдыхает,
Прищурив янтари своих очей.
О, вечности восьмёрка золотая,
Отлитая из бликов и лучей!
И мятный ветер вечера – как шёлк,
И радостен светила мандарин,
И кобальт августа не перешёл
В осенний грозовой ультрамарин.
ИЮЛЬ
1.
Плавильный тигель полдня клокотал.
Июль, изнемогая и прищурясь,
Свет белого каления вливал
В асфальтовые жерла гулких улиц.
Так таяли усталость и тоска,
Слежавшиеся в камень тяжкий беды…
И падала забвения река
В июля малахитовые недра.
2.
Полынный мёд серебряные ивы
Струят над задремавшею водой.
И тучи выспевают, словно сливы
Из ангельских обещанных садов.
Вот капелька… Ещё – и купол зноя
Срывает вожделенная гроза.
И вечер фиолетовый раскроет
Русалочьи лиловые глаза.
ЛЕДЯНОЙ ПРИНЦ
1
Врастает в землю дерево корнями,
Ветвями – в небо. Так небесный взгляд
В меня врастает, застывая в гранях,
И душу жжёт твой бирюзовый хлад;
Так арабески в хрустале плетёт
Сонм трещин паутинными стезями…
Как сладостно серебряное пламя!
Ты вожделен, как средь пожара – лёд.
Вокруг тебя полярное сиянье
Павлином белым гордо расцветёт,
Атласом снежных крыльев обовьёт
Метели непорочное дыханье.
И голубая, ледяная кровь,
Как лава, обжигает вновь и вновь.
2
Горит в ночи лазоревый сапфир,
Играет пламя лучезарных глаз,
И кажется, что в полуночный час
В блаженство переплавился весь мир.
О, правда ль, что глаза твои убьют?
А ласки – словно мертвенный эфир?
Что ты, Снегов и Севера кумир,
В лёд обращаешь в несколько минут?
Кудесник ты, инкуб или вампир –
Скрещённых взоров разорвать нельзя,
Тобой не насыщаются глаза:
Смертелен приворотный эликсир.
Безжалостно тогда убьёшь ты взглядом,
Когда твоих очей не будет рядом.
3
Всевластья жезл из тайного ларца
Тебе дарован силами Вселенной.
Чего он ни коснись – то совершенно.
И ворожбе, и блеску нет конца:
Ты землю серебришь и деревца,
И радуешь красой зимы надменной,
И чародейством щедрого творца
Сердца воспламеняешь неизменно.
И ни единой чёрточкой лица,
И ни единой сменой выражений
В игре чудесной отсветов и тени
Тебе не суждено не жечь сердца.
Ты в полыханье ледяных огней
Творишь любовь. А я – стихи о ней.
ВЕСНЯНКИ
1.
Весна у ворот
Творит приворот
На вербах, на свечках еловых,
И ветками бьёт,
И лечь не даёт
Снегам в перелесках и долах.
И вещие сны
Прозревшей сосны
Грядут не былинами — былью.
Как порох, пыльца
Взрывает сердца,
И вьётся и зельем, и пылью.
Мы кликаем жар,
Зелёный пожар —
Листвы неуёмное пламя
И всполохи трав —
Мы кликаем явь —
О, ярое солнце, будь с нами!
Будь с нами!
2.
Уйди, зима,
Демоницею:
Весна летит
Жар-птицею!
И лебедю, и ворону –
Всем радости – поровну.
Где чаща есть дремучая,
Ступай, гроза гремучая!
Откроют ключи,
Огниво-лучи,
Почки тесные…
Весна нынче мчит
С песнями.
Сбежал мороз в тень —
Опрометью,
Весна-волхова —
Оборотень.
КАРМЕН
Теофиль Готье, перевод Н. Ивановой
Кармен – тростинка. Желтизною
Пучина глаз окружена.
Коса – петлёю смоляною.
Дубил ей кожу сатана.
Дурнушкой называют дамы,
Мужской лишь разжигая пыл.
Склонясь пред нею, будто в храме,
Епископ мессу отслужил.
Змеится над янтарной шеей
Шиньон, как тёмный шёлк, блестящ.
Рассыпавшись, как чёрный веер,
Он скроет тело, словно плащ.
И эту бледность жжёт багряный,
Смеющийся победно рот;
Цветок пунцовый, перец пряный,
Что пурпур из сердец берёт.
Кармен смуглее мавританки,
Но затмевает всех вокруг.
Лишь отблеск жарких глаз цыганки
Взорвёт пресыщенности круг.
Она в своём уродстве страстном
Частица соли тех морей,
Где, вызывающе прекрасной,
Встаёт Венера на заре.
Ш. Бодлер (перевод Н. Ивановой)
АЛЬБАТРОС
Как часто заскучавшие матросы
Средь грозных неизведанных морей
Забавы ради ловят альбатросов,
Скользящих за громадой кораблей.
Избранник неба и король лазури
Беспомощен на палубной доске,
И крылья, не боящиеся бури,
Как сломанные вёсла на песке.
Крылатый пилигрим, лишённый силы!
Властитель волн, посмешищем он стал!
Он раскрывает клюв, кричит уныло –
Хромой калека потешает зал!
Поэт – как альбатрос, небесный странник…
Средь облаков так сладостно парить!
А на земле он проклятый изгнанник,
И крылья не дают ему ходить.
Ш. Бодлер (перевод Н. Ивановой)
* * *
Я восхищён тобой, как полуночным сводом,
О, чаша сладости, молчания сосуд!
Явившись, а потом исчезнув, мимоходом,
Ты озарила тьму, как небо – Млечный Путь.
И легче на чужбине сгинуть мне безвестно,
Чем руки оторвать от этой синей бездны.
И атакую я, ползком иду на приступ,
Как на холодный труп – скопление червей.
Жестокость глаз твоих, неумолимо чистых,
Жжёт пламенем меня всё жарче, всё сильней.
Ш. Бодлер (перевод Н. Ивановой)
БАЛКОН
О, мать моих воспоминаний!
Возлюбленная госпожа!
Моя отрада и моё страданье!
О, вспомни прелесть ласк, моя душа,
Тепло камина, ночи обаянье,
Возлюбленная госпожа!
Пылали угли. Догорал закат.
Балкон окутали роз испаренья.
И твои недра – словно райский сад.
Мы часто говорили о нетленном.
Пылали угли. Догорал закат.
Светила утомлённого напевы.
Царило сердце. Был бездонным мир.
Склонившись пред тобою, королева,
Вдыхал я древней крови эликсир,
А солнце утомлённое алело.
Густела ночь меж нами, как преграда.
В кромешной тьме ищу твои зрачки.
Твоим дыханием упьюсь, как нежным ядом,
Твои ступни в ладони так легки…
Густела ночь меж нами, как преграда.
Искусство воскрешать минуты счастья…
Прильнув к твоим коленям, вспомню я
Изгибы тела, упоенье страсти
И томность неизбывная твоя
Напомнит сердцу о минутах счастья.
Обеты, бесконечные лобзанья
Из подзапретных вновь встают глубин,
Как солнца обновлённого сиянье,
Омытого на дне морских пучин.
О, эти бесконечные лобзанья…
Вильям Шекспир,
Сонет 55
Перевод Н. Ивановой
Ни мрамору, ни монументов тверди
Моих могучих строк не пережить,
Но, вопреки и времени, и смерти,
Ты будешь ярче пыльных глыб светить.
Когда опустошительные бойни
Дома и статуи повергнут в прах,
Не вытравят ни Марса меч, ни войны
Живую память о тебе в стихах.
Иди вперёд, не испугавшись тленья -
Тебе откроют очи и сердца
Грядушие века и поколенья!
Хвала тебе до Судного конца!
Пока ты не восстал средь пробуждённых,
Живи в стихах, пребудь в глазах влюблённых.
Вильям Шекспир,
Сонет 60
Перевод Н. Ивановой
Как волны к берегу мчат исступлённо,
Так и минуты, чей размерен ход,
К концу нас приближают неуклонно,
Упорной чередой стремясь вперёд.
Ползком младенец движется к расцвету,
Но, лишь раскрылся зрелости венец,
Серпы затмений угрожают свету
И время уж не сеятель, а жнец.
Всё подлинное пожирая жадно,
Пронзает время юности цветы
И всё крушит косою беспощадно,
И бороздит чело у красоты.
Но всё ж грядущих дней достигнет стих
О красоте и доблестях твоих.
Вильям Шекспир,
Сонет 90
Перевод Н. Ивановой
Оставь меня навеки в чёрный день,
Будь заодно с Фортуны злобной сворой,
Не тления крадущуюся тень -
Погибели мгновенной дай и скорой!
И к пепелищу не неси огня,
Из раны сердца исторгаясь ныне –
Угар ночей не мучь тоскою дня,
Не отдаляй же смерти благостыню!
Ударом в спину лишь не добивай,
Коль стану истекать, измучась, кровью -
С девятым валом подлостей предай,
Чтоб целый мир погиб с моей любовью.
И горести, что принял я за горе,
Ничтожными покажутся мне вскоре.
Вильям Шекспир,
Сонет 105
Перевод Н. Ивановой
Я в идолопоклонство не впадал:
Люблю не истукана – человека!
Он для меня не идол – идеал,
Единый ныне, присно и вовеки.
Он добр сегодня, завтра и всегда,
Всегда един в гармонии он дивной;
Мой стих не сменит тему никогда,
Любовью переполненный единой.
«Добр, верен, белокур» - любви слова
Святою троицей да повторятся!
Тем триединых породит канва
Мои стихи - узоры вариаций.
"Добр, верен, белокур", – звучало врозь,
Но всё в тебе, единственный, слилось.
Вильям Шекспир,
Сонет 116
Перевод Н. Ивановой
Неправда, что гармонии двоих
Не одолеть препонов легионы!
Не изменяет страсть путей своих,
Сметая все каноны и законы!
Она – маяк, что высится всегда
Над буйством ураганов непреклонно;
Для лодок – путеводная звезда,
Непостижимая на небосклоне.
Любовь вовек - не Времени паяц,
Хоть серп кривой разит уста и щёки;
Любовь нетленна всякий день и час,
Покуда смерть не подведёт итоги.
Но если мной владеет лжи стихия,
То нет любви, и не пишу стихи я!
Вильям Шекспир,
Сонет 127
Перевод Н. Ивановой
Не уважали раньше чёрный цвет,
Зазорным было траур воспевать;
У красоты детей законных нет:
Клеймили чернотой бастардов мать.
С тех пор, как маску фальши носит сброд,
Природу лицемерно губит рок,
Краса, про имя позабыв и род,
Тьму скверны возлюбила и порок.
Любимой брови – ворона крыло,
Очей полночный траур им под стать
По девам, что без золота волос
Красы стяжали и венец, и стать.
Но траур их идёт им неспроста –
Ночам любви сродни их красота.
Вильям Шекспир,
Сонет 128
Перевод Н. Ивановой
Ты - музыка моя! Когда играешь
На благодатнейшей из древесин,
И пальчиками звуки извлекаешь,
И слух сражает песней клавесин,
Завидую я клавишам проворным,
Лобзающим прелестную ладонь,
Но губ моих смирение притворно:
Их опаляет ревности огонь.
Чтоб их с такой же нежностью касались,
Они бы щепок заняли места,
Где пальцы милые твои гуляли:
Ведь дерево желанней, чем уста.
Раз деревяшки наглые так любы,
Им – пальцы, мне – для поцелуев губы.
Вильям Шекспир,
Сонет 132
Перевод Н. Ивановой
Твои глаза люблю – меня им жаль:
Ведь ты ко мне остыла с давних пор;
Их чёрный траур – любящих печаль,
И состраданьем милым полон взор.
Воистину ликующий рассвет
Так не румянит серых щёк востока,
Мглу запада прощальный златоцвет -
Звезды вечерней так не красит око,
Как траур двух очей – лицо твоё!
Набрось на сердце сумрачный покров,
Одень во тьму участие своё!
Кромешный взор я вечно петь готов!
Клянусь, что чёрный – цвет красы и страсти,
Мне мерзки все, в ком вороной нет масти.