Читаю чужие письма

• 
• 

Подробности

Категория: Ирина Лучина

Дата публикации

Автор: Kefeli

Просмотров: 2209

                               Глава 1

                        Выговоритепо-русски?

 - Утебяглаза - темные, а волосы - светлые, фату и платье лучше выбрать цвета слоновой кости, - Мэй перевернула страницу каталога, - потом, ты высокая, можно и широкую юбку. Тамми, ты не слушаешь.

- Свадьбы не будет. Я ушла от него. Вчера, - я отвернулась к окну.

- Шутишь что ли? - от волнения у Мэй веснушки из почти незаметных стали ярко-рыжими.       

 За окном, в серой дождливой мглесветились небоскребы Сити. На верхушке Канари Уорф мигал, как маяк, огонек.В офисе напротив рабочие в темных спецовках переносили коробки из одной комнаты в другую.

 - Нет, ты всё-таки шутишь, - рассердилась Мэй, - так вот, ни с того ни с сего, свадьбу не отменяют. Почему ты ушла от него?

 - Он играет в гольф три раза в неделю, - ответила я, продолжая смотреть в окно. Фигуры в спецовках о чём-то совещались, потом потащили коробки обратно. 

 - Подумаешь, недостаток. Я тут шляпу купила за восемьдесят фунтов к тебе на свадьбу идти, - Мэй оборвалась на полуслове. Я повернула голову. К нашим столам приближался заместитель директора Эндрю. За ним шёл высокий, не по-лондонски загорелый парень с рюкзаком на плече.

 - Добое утро, как продвигается работа? - недовольно проскрипел Эндрю - наверно, услышал про шляпу, - знакомьтесь, Юджин Фрост, из нью-йорского офиса.

 - Хай, гайз, - Юджин улыбнулся широко, по-американски. 

 Его светлозелёные глаза напоминалипрозрачные виноградины.  

 - Тамара, из отдела общих имущественных исков, - я постаралась придать голосу бодрость, но получалось плохо. Бессонная ночь давала о себе знать.

 - Мэй, - моя коллега кокетливо повела плечами.

 - Занимайтесь отчётом, - двойной подбородок Эндрю неодобрительно заколыхался, - с понедельника Юджин у вас в отделе будет работать.

 Когда они ушли Мэй, передразнивая Эндрю, надула щёки и важно покачала головой.

 - Похоже, - сказала я, - как тебе американец? - Мэй находится в вечном поиске жениха, но всё время попадается что-то не то.

 - Засланный казачок, - она достала пудренницу и поправила волосы. Нью-йоркский головной офис страховой фирмы Мажестик Рииншуранс время от времени присылает всевозможных проверяющих, явных и замаскированных, подозревая наше лондонское отделение в разгильдяйстве и лени. И не зря подозревает.

 - А так ничего, - продолжала Мэй, припудривая усыпанный веснушками нос, - интересно, он голубой или нет?

 Я пожала плечами и опять посмотрела в окно. Люди в спецовках перетаскивали коробки. Продолжал лить дождь.

 Весь день я составляла отчёт и боролась со сном. Цифры путались, уползали из графиков и таблиц. За последние сутки в моей жизни произошло слишком много событий. Вчера днём, после ланча с моим бывшим, окончившимся ссорой, - Я не поеду жить в эту дыру рядом с гольф курсом, - крикнула я так громко, что чинно обедающий джентельмен за соседним столиком поперхнулся, выбежала на Чипсайд, и на ходу набрала мобильный бывшего.

 - Если ты передумал переезжать в эту глушь, давай мириться, - сказала я, остановясь у окон какого-то квартирного агенства, - а то я обижушь и уйду от тебя. Сниму себе квартиру, - я засмеялась, представив себе, как после очередного перемирия я расскажу ему, что, вот представь себе, я уже и квартиру выбрала, куда от тебя уйти, открыла дверь агенства и вошла внутрь. Мы ссорились часто, часто мирились. Он молчал.

 - Ты хочешь уехать в маленький городок и тратить на дорогу по два часа в один конец, и всё из-за того, чтобы играть в гольф и иметь большой сад. Подумай, лунки для гольфа – это каналы в подземный мир, в небытие.

 - Тамми, - голос у него изменился, - мне кажется, нам нужо расстаться. Мы слишком разные. Извини.

 - Что за глупые шутки, - пробормотала я.

 - Извини. Это не шутка, - он всхлипнул, стал говорить, что проведённые вместе два года сделали его счастливым, но чтобы его и моя личная жизнь и карьера – он работает в страховой компании напротив Мажестика, стали ещё лучше, нам необходимо расстаться.

 - Бай, - прервав его монолог, я выключила мобильный и села в первое подвернувшееся кресло.

 - Добрый день, чем я могу Вам помочь, - я подняла глаза и увидела истоящую елей физиономию риэлтора, лысого господина в очках. Язык прилип к нёбу, я искала глазами дверь и уже встала с кресла.

 - Вы желаете снять или купить? – риэлтор предрадил мне путь, видно дела в агенстве шли не ахти.

 - Наверно снять, - ноги меня не держали и я плюхнулась обратно в кресло.

 - Дом, квартиру? – пальцы риэлтора застучали по клавиатуре компьютера.

 - Дешёвую квартиру в центре, - я хотела быть как можно дальше от нашей съёмной квартиры с моим бывшим, - и чтобы сегодня можно было переехать.

 - Есть тут одна, в центре, на Чаринг Кросс, - лысый повернул ко мне экран компьютера, - студия, на короткий срок сдаётся. Маленькая совсем, там ещё хозяйка двухэтажную кровать поставила. Туристам, наверно, хотела сдавать. Мы попросим её кровать поменять.

 - Мне подходит, - сказала я, даже не посмотрев на экран компьютера.

В офис я не вернулась. Позвонила Мэй и придумала историю про визит к дантисту. За несколько часов я перевезла свои вещи, свалила все это горой в середине маленькой комнаты, оставила длинное, полное упрёков сообщение на телефоне бывшего. Еле волоча ноги от усталости зашла на крошечную кухню и проверила, что кран и плита выключены. Я боюсь огня, воды,вышедших из-под контроля, стихии. Железные трубы сдерживают мой страх. Я отчаянно закручиваю кран, всё равно оглядываюсь, смотрю, правда ли закрыто. У каждого, как говорится, свои тараканы в голове.

 Вечером я спустилась на запруженный людьми и машинами Чаринг Кросс и побрела в сторону Трафальгарской площади. Моросил дождь, в сыром туманном воздухе фары машин теряли очертания, становились похожими на светящихся медуз. Напротив метро Лейстер Сквэйе желтели окна паба «Дикобраз». Я была здесь лет десять назад, наверху. Поднимаясь по крутой, скрипучей деревянной лестнице, которой небось лет двести, я вспомнила тот вечер, приятельниц из переводческого агенства.

-Через десять лет я открою свой бизнес, - хвасталась подвыпившая Моника, переводчица с румынского.

 Незнаю, что стало с ними. Уйдя из того агенства, я оказалась в другом, потом в Мажестике. Почему-то у меня никогда не было близких подруг.

 - «Стеллу», пожалуйста, - я села у стойки. Девушка-барменша взяла пинтовый стакан, и тут у неё зазвонил телефон.

 - Коль, перезвони, - налив пиво, она протянула мне пинту.

 - Спасибо, - я взяла свою «Стеллу».

 - Русская вы, да? Давно здесь? – девушка улыбнулась. Я сказала что давно, уже восемнадцать лет. Половину своей жизни, подумала про себя.

 - Давно, - протянула девушка, - а я вот только год. Из Ставрополя. Учусь здесь, а вечером подрабатываю.

 Выпив пиво в «Дикобразе» я пробродила часа два по Ковент Гардену и Сохо, зашла в круглосуточный супермаркет Теско, купила бутылку белого вина и пачку сигарет. Я шла к своей новой квартире и внушала себе, что расставание это - к лучшему, люди мы разные. Уже у двери в подъезд я вспомнила, как поссорилась со своим первым возлюбленным, как уехала в Лондон после этого. Войдя в квартиру, я рухнула на нижнюю кровать. Спать не хотелось, просто наступил какой-то столбняк, даже мысли в голове замедлились. Я увидела свой старый плейэр в горе вещей, не вставая, подтянула его к себе, внутри был компакт диск Сержа Гинсбурга. Я обрадовалась, надела наушники и стала подпевать, безбожно перевирая французские слова и прихлебывая из бутылки белое вино. Часам к пяти я забылась тяжёлым сном несчастного человека.      

 

 - Тамми, не спи, - Мэй потрясла меня за плечо, - в офисе полно начальства.

  Я открыла глаза. Мой стол, экран компьютера, окно справа от стола. Обычное место, обычный день, только время долго тянется. Наконец стрелка стенных часов остановилась на шести.

 - Пошли, - Мэй выключила компьютер.

  Каждую пятницу сотрудники нашей фирмы идут пить пиво в паб "Королева Виктория". У нас так и говорят "увидимся у Вики". Сегодня мне не особенно хотелось идти "к Вике", но сил сопротивляться напору Мэй не было.

 В пабе уже толпился народ из "Мажестика". Я взяла пиво и села за столик у окна. Рядом со мной оказалась секретарша дирекора финансов и первая сплетница «Мажестика» Рэйчел. Она говорила о чём-то незначительном, кажется о перестановах в своём отделе, но но её тёмные глаза-бусинки блестели от любопытства.

 - А правда, что тебя жених бросил? - наконец не выдержала Рейчел.

 - Сама ушла, - я допила пиво и пошла к выходу.

 Дождь перестал. Я брела к автобусной остановке, обходя лужи. Сзади кто-то бежал. Я оглянулась и увидела Юджина.

 - Извини, - он запыхался и ловил воздух как рыба, - я хотел спросить как пройти к Трафальгарской площади.

 - Это далеко отсюда, - я увидела вынырнувший из-за угла двадцать пятый автобус, - поехали со мной до Охфорд стрит. Там близко.

 Мы сели в автобус. Я искоса посматривала на Юджина. Зачем он побежал за мной? В понедельник всё равно бы увидились.

 - Ты из России? - в голосе Юджина звучали тревожные нотки.

 Я утвердительно кивнула.

 - Ты по-русски говоришь? - не отставал он.

 - Конечно, - я смотрела на Юджина, стараясь понять куда он клонит.

 - Я говорью шуть-шуть, - Юджин застенчиво улыбнулся.

 - Для американца вполне нормально.

 - Я родился в Москве, - он перешёл на английский, - только я ничего не помню. Мы выехали в Америку в семьдесят седьмом, когда мне было два года. Помню только как трамвай звенит.

 Автобус въехал на Флит Стрит. Стемнело, и наши лица отражались в окне.

 - А родители с тобой не говорили по-русски?

 - Я их мало видел. Они открыли мастерскую по ремонту машин, потом ещё одну, - продолжал Юджин, - я ходил в американский детский сад, в школу - там почти не было эммигрантов. Родители хотели чтобы я стал стопроцентным американцем.   

 Я слушала Юджина и вспоминала тёплый летний вечер. Мы с подружкой шли по пыльной тропинке в сторону дачи и выдували огромные, изумительной красоты розовые пузыри из жевательной резинки с ушастой мышью на обёртке. Жвачку нам подарил мой дядя Федя. Его жена тётя Алла прислала ему из Нью-Йорк посылку с такими чудесными вещами.

 "Счастливый человек", думала я, раглаживая фантик. Раньше он был главным конструктором в каком-то скучном месте, а с отъездом тёти Аллы прошлой зимой стал работать Дед Морозом в фирме "Заря".  А этим летом собирал грибы и продавал на базаре. Каждый день в лес ходил, везёт же людям.

 Это всё из-за того, что тётя Алла и их сын Антон живут в Нью-Йорке и никогда не вернутся. Так мне мама объяснила и прибавила, вздохнув, "для предприимчивого человека там - рай."

 - Из рая нельзя вернуться, я знаю, - согласилась я, пятилетняя. Год назад наша кошка Мура заболела, уснула и я не могла ёе разбудить. А утром Мура исчезла.

 - В кошачий рай улетела, - сказали мне. 

  И сейчас, дожливым вечером, спустя больше чем тридцать лет, рядом со мной сидит выросший мальчик из рая, из Зазеркалья по ту сторону Земли.

 - После университета я пошёл работать в страховую компанию, - Юджин вздохнул, - и вот, до сих пор в Мажестике .

 Автобус подъехал к Охфорд Стрит. Мы вышли и повернули на заполненный гуляющей толпой и чёрными кэбами Чаринг Кросс.

 - Трафальгарская в ту сторону, - я показала куда идти.

 - Знаешь, что я хочу, - Юджина качнуло и я почувствовала крепкий запах бренди,  - выучить русский, поехать в Россию и стать миллионером.

 - Молодец, - сказала я, - а мне пора домой. Мы стояли у моего подъезда.

 - Ну тогда я пойду на Трафальгарскую, - печально протянул Юджин.

 Я вошла в подъезд. Рядом с лестницей стояла коробка для писем. Я взяла почту для своей новой квартиры номер три.

 "Интересно, а куда он собирался? Не в гости же ко мне", я поднималась наверх и блики машинных фар скользили по полутёмным стенам. Недавно покрашенная, белая дверь ярко выделялась на тёмной стене. Я долго возилась с замком, наконец вошла в крошечную прихожию и зажгла свет.

 Неразобранные,ноужеоткрытыечемоданикоробки, где

вилкисверкали  из-подносков, аначатыйфлакондуховжалсякнастольнойлампе,образовали холм в середине комнаты. Двухэтажнаякровать - внизусофаитумбочка, наверху - лежанка, оставляладостаточноместадлянебольшогостолауокна.  Двеоставшиесястенызанималишкафдляодеждыикнижныеполки. Крошечная, как ласточкино гнездо, прилепленное к обрыву над морем, квартира в центре огромного сырого города.       

 Внизустоялгулголосовипроходящихмашин - былапятницаиВестЭнднаполнялсяофиснымиработниками, секретаршимииклерками, приезжающимивцентрЛондонаразвнеделючтобыпотратитьэннуючастьзарплатынадиковиннойрасцветкикоктейлии,вернувшисьдомойнарассвете, готовитьсякследующейпятнице.

 Яселау окна и стала рассматривать уличную толпу. По стеклу забил мелкий осенний дождь. Из головы не лез Юджин с его странной мечтой.

 "А что будет если я вернусь в Россию, в свой город?" Я вспомнила летний отпуск, пыльный двор пятиэтажки рядом с моим бывшим домом, сутулого, в отвисшах на коленях тренировочных штанах человека, несущего ведро с черной смородиной.

 - Ты сколько сахара взял? - крикнула с балкона женщина в ярком халате, - небось опять не хватит. 

 - Володя? - я с трудом узнала своего товарища по дворовым играм.

 - Томик! - он чуть не уронил ведро со смородиной, - где ты пропадал?

 Рассказывая про последнние двадцать лет своей жизни - почему-то мы никогда не встречались, когда я приезжала в Россию, я украдкой рассматривала Володю. Передо мной стоял взрослый человек с заметными залысинами, совсем не похожий на белобрысого мальчика, умевшего висеть вверх ногами на турнике и плеваться через стеклянную трубочку. 

 - Youmiserablecow, - донесся снизу визгливый  женский голос. 

  Я мысленно согласилась с кричавшей на улице исталаоткрыватьконверты, даженеподумавчточерезденьпослепереездамне врядликто-тонапишет. Рекламаизспортивногоцентрагде-торядомсХолборном, доставка пиццы на дом.

  Затоследующееписьмо, без имени адресата,меняудивило. Написаностаромоднойчернильнойручкойнанесколькихтонкихлисткахмелкимпочерком. 

  "Яждалнаулице, потом сиделвкафе. Ждал, когдатыпридешь, откроешьвходнуюдверьиподнимешьсянаверх. Итолькокогдаутебязазжётсясвет, яперейдудорогуипозвонювдверь. Еслитывхорошемнастроении, тывпустишьменявсвоюмаленькуютеплуюквартиру. Ясядуутвоихногиначнумассироватьтвоигорячиеступни, поднимаясьвыше. 

  Гдежеты, майлав? Яждутебявкитайском ресторанечерездорогу. Идётдождь. Хорошо, чтоидётдождь. Ябудуходитьпоопустевшимвечернимулицамиплакать, тосковатьотебе. Моислезысмешаютсяскаплямидождяиниктонеувидиткакмнегорько." 

 Явыглянулавокно - наулицеморосило.

 Окнаквартирывыходилинадвакитайскихресторана. Водном, яркоосвещенном все столики были заняты.Ресторанчикслева, поменьшеипотемнее, былпочтипуст.

  Ярассматривалапоситителей. Преобладалитуристы и парочки.Двоеодинокихмужчин - одинсблестящейлысиной, быстроглотающийлапшу,икитаецв бейсбольной кепке плохо подходили на роль тоскующего возлюбленного.   

  Язадернулашторуиподнеслакглазамследующийлист - здесьпочеркбылсовсеммикроскопическийинеразборчивым.

  "Возвращайсябыстрее. Здесьхолодноитоскливо. Большаязолотаякошка, чтосидитрядом скассойиприветливомашетлапкой, скоро спрыгнетипридушитменя."

 Я раскладывала одежду по полкам и думала о той женщине, что жила здесь до меня. Кто она, заставляющая так страдать? Что за одежда висела в этом шкафу? Откуда она возвращалась домой?

 Мобильный запел и секунду спустя бывший бойфренд спрашивал,  как я устроилась и просил оплатить половину счёта за электричество.

 Я пообещала оплатить, и он сказал, что мы должны остаться друзьями.             

 Выходные я провела, разбирая вещи и гуляя по центру Лондона. Вечный житель пригородов, я смогла пройтись по набережной Темзы рано утром, когда игла Клеопатры ещё покрыта клочками тумана. Потом - выпить горячего шоколада в маленьком кафе на Стрэнде. Потом - порыться в книжных завалах магазинов Чаринг Кросса.

  В одном из таких книжных подвальчиков я нашла потрёпанную книжку Агнии Барто. В детстве меня дразнили:

 - Мы с Тамарой ходим парой,

 Санитары мы с Тамарой.

 Особенно усердствывали Клычкова и Тищенко. После школы Клычкова стала челночницей и потерялась из вида в начале мутных девяностых. Тищенко работает врачом в нашей школе.

 - Понимаете что тут написано? - удивилась продавщица, - язык какой чудной.

Я кивнула и вышла из магазина. В воскресенье Чаринг Кросс казался унылым, заброшенным. Моросил дождь, редкие туристы торопливо двигались в сторону Трафальгарской площади.

 Я подошла к китайскому ресторану напротив моих окон. Две туристки-японки ели лапшу за столиком у окна. Других поситителей не было.

 Слоняясь по Чайна-Тауну, я думала почему у меня нет подруг, к кому можно приехать в такой вот дождливый, грустный день. И неожидано поняла – мои возлюбленные были заодно и моими приятелями. Расставаясь, я расставалась вдвойне.

    

                                    Глава 2.         

                              Смуглый ангел

 В девять утра началось еженедельное совещание вкабинетемоейнепосредственнойначальницыШивонМакдау, ведавшейразнымистихиями - леснымипожарами, бурями, наводнениями, цунами.

 НобольшевсегорыжаягромаднаяирландкасзычнымголосомопернойВалькирии, старшийаналикотделаисковпостихийнымбедствиямлюбилаговоритьпроогонь.

 - КакнасдосталипожарывЮжнойЕвропе, фолкс, - Шивоноглядела своих сотрудников, сидевшихзадлиннымовальнымстолом, - этихитрюги, местныестраховыефирмызаключаютконтрактычертзнаетскем, совсякими,- видимоШивонхотелавставитьгрубоеиточноеопределение, ностолкнуласьглазамисоднимиздиректоровМажестикРииншуранс, похожимнаоблезлоголисасэромРупертомЭскью, зашедшимвкабинетсекундуназад. СэрРупертнелюбилгрубыхвыражений, женщин-руководителей и ирландцев.

 - Надеюсь, выпроконференцию не забыли? - проскрипел он.

 Шивонглубоковдохнула, ееглазазабегалипокомнате. Паузазатягивалась. 

 - Тамми, - Шивонсмотреланаменя в упор, -ты готовила отчёт, вот и съездишь на конференцию.

 ВкабинетвлетелЮджин. 

 - ЯгулялтутутромвокругСент-Полаизаблудился. Сорри, - он проскользнул в кабинет и выбрал место подальше от начальства.

 - Пусть наш американский гость тоже съездит на конференцию, ему будет интересно, - сэр Руперт приоткрыл дверь, - мнечто-тонездоровиться, пойдупройдусь, - онвышелизкабинета. Bceзнали, чтодиректорстрадаетзамысловатойязвойжелудка.

 - Идипросрисьинесуйноскуданенадо, - тихопробормоталаШивон, нояуслышала.

 Шивонещедолгоругалахитрыхивороватыхитальянскихфермеров, умудряющихсязастраховатькозупоценегоночногоавтомобиля, ипомогающиеимвэтомместныестраховыефирмы. Ясмотреланараскрасневшуюсяначальницуиудивляласькакработаможеттакволновать. 

 Послесовещания я просматривала новые иски. Юджин занял свободный стол рядом с моим. Мы обменялись несколькими ничего не значащими словами. Пришёл Эндрю, посмотрел мои отчёты, поворчал как всегда и увёл Юджина в Ллойдз.

 День прошёл быстро. В половине седьмого я уже была на Чаринг Кроссе. Перед тем как открыть дверь подъезда я оглянулась. Вдруг Он или Смуглый Ангел придут за письмам?

 Прохожие спешили по своим делам. Проплывали двухэтажные красные автобусы. Я быстро вошла в подъезд и захлопнула дверь.               

 ПисьмоотНего лежало в коробке. Тотжемелкийпочерк, тежечернила. Я схватила письмо и быстро, словно меня могли схватить за руку, сунула его в карман.

  Взбежав к себе наверх и немного помучавшись с замком - дверь, что ли заклинило, не раздеваясь, в прихожей яоткрылаконверт.

 

 "Каксложносознаватьчтокакоетовремямынесможемувидиться. Язнаю,чтоты, майлав, ненапишешьответанаэтопослание - тыслишкомзанятасвоейжизнью. Тычастьмутногопотока, чтонесетсявнизпоЧарингКроссу, превращаетсявворонкувокругТрафальгарскойплощади, сноваразбиваетсянарекииручейки, рекизаполняютСтрэнд, ручейкипросачиваютсявузкиеулочкиКовентГарденаиСохо.

 ПомнишьбарвподваленаБедфордСтрит? Ещетамюжноафриканскиймагазинбылнаверху. Шёлдождь,ияждалвмагазине. Ждал,когдатывыйдешьи,можетбыть, разрешисьидтистобойпоБедфордСтрит, пересечьСентМартинсЛэйни, пройдямимофотогалерии, выйдтинаЧарингКрос, ктвоемудому. Былооколочасудня, клеркипрыгаличерезлужиизабегаливбулочнуюПоля, минутуспустявыскакиваясбутербродомвбумажномпакете. Тысиделавнизу, сЛенни и Родриго,иобсуждалавашбудущийномер. Наконецвыдоговорились. ПервымвышелЛенни, потом вы. РодригочмокнултебявщекуипобежалвсторонуСтрэнда. ТыпосмотреланаокномагазинаикивнулаголовойвсторонуЧарингКросса. Я чувствовал, как сердце прыгает внутри меня, разорвётся вот-вот, ведь я так долго ждал этого кивка-приглашения, теперь вся моя жизнь – встречи с тобой, а между ними – вязкая, как остывшая овсяная каша, тьма.

  Дождьусиливался, мутныепотокинеслисьвнизпоБедфордСтрит, вниз, кТемзе. Яшелзатобойнарасстоянии, боялся, чтоРодригоможетвернуться. МыперешлиСентМартинсЛэйн, повернулинаЧарингКрос. Минутуспустябежаливверх, поступенькам. Когда тыоткрываладверь, ручейкиводыбежалиствоихволоспоспинекожаннойкуртки, яникакне  могсправиться  сремнемнатвоихджинсах. Тыотталкиваламеня, подождимол, сейчасвойдем. Наконецтысправиласьсзамком, моелицоуткнулосьвтвоимокрыеволосы, ты опустилась на пол, моимокрыеладонискользилипопаркету. Послетызасмеяласьисняламокруюкурткуиджинсы, и, покатыгреласьв душе, япобежалчерездорогу, вЧайнаТаун, купилбутылкувина. Сменялилисьпотокиводы, тыдаламнеодинизсвоиххалатов. Натебебылбелый, ауменяполосатый. Мыпили, сидянаподоконнике,исмотрелинадождь. Яопустилсянаколени, секундыспустятыстонала, ипотомямногоразопускалсянаколени. Дождьвсешел. Этобыллучшийденьвмоейжизни.

 Прости, чтопишутакуюерунду - простопоговоритьнескем. Сегоднятыопятьбудешьучитьсальсескучающихфлегматичныхдевициуставшихотсиденияпередкомпьютеромбанковскихслужащихвсвоём "Раю". Тампостенамвьютсяблестящииезмеи, душат, ласкают.

 Продолжаюсмотретьнатвоиокна, мойсмуглыйангел. "                                

 

 Янабросилапальтоивышлаизквартиры. Дверьвнизуоткрылась.

 "Онапришлазаписьмами", стучало у меня в висках. Этажом ниже зазвели ключи в замке, хлопнула дверь. Я вытерла выступившую на лбу испарину испустиласьвниз.

 Сперваязаглянулавмаленький китайский ресторан, нонеобнаружилатого, чтоискала. Затов большом, ярко-освещенном ресторане позолоченная фарфороваякошкасярко-зеленымистекляннымиглазамирасположиласьрядомскассойиважнокачалалапкой,словноглавагосударства на параде.

 "Значит, здесьтыждешьблагосклонностисвоегоангелаисмотришьнаее, вернеетеперьмоиокна."

 Яселазастоликуокна - туристическаяпара, скореевсегоскандинавы, секундуназадвстали, дружнодопивзеленыйчайизмаленькихчашечек. Ресторанбылнедорогой - пластиковыестолыбезскатертей, паригортанныекрикиизоткрытойдверикухни.Прибежалофицианти,черкнувзаказвблокнотикупояса, убежал. Явсматриваласьвлицавозможныхкандидатов. Накаченныйпареньвтемнойкороткойкуртке - излюбленнойодеждесекьюритегардссиделзастоликомровнонапротивмоихокон. Ясмотреланаегобритыйзатылоксдвумяскладками, науши,двигающиесявтактчелюстям. Горкажареннойлапшиубываланаеготарелкесзавиднойбыстротой. НеОн, убеждала, успокаивала ясебя.      

 Прибежалкитаец-официантсгорячимсупом. Я глотала суп и пыталась угадать Его среди поситителей. Секъюрити гард доел свою лапшу и ушёл.   

  

 Первое,чтоясделала, вернувшись в квартиру, -этоопустилажалюзи. Заварив чай, я начала просматриватьвыданныеШивонпапки с примерами страховыхвыплатвслучае пожара. Шивонпредпочиталабумагуфлешкам, ииз-заэтогонаднейпосмеивалисьмолодые сотрудники. 

 Фабрика, нарушениеправил храннения топлива. В следующей папке - пожар в общежии для рабочих на ферме.

Огонь возник из-за использования "спиралеобразного электрического устройства для кипячениии воды".Интересно, что это может быть?

 - Кипятильник, - сказала я вслух и засмеялась. Сборщикам клубники на ферме - полякам или литовцам, их больше всего здесь, захотелось попить чаю. В результате от фермы жадного англичанина, не позаботившегося о кухни для работников, остались головёшки.

 За окном зашелестел дождь.

 " В день своего шестидесятилетия менеджер компании "Диван-мечта" Х решил устроить барбекью", почти как роман начиналась следующая папка. Во дворе мебельной мастерской уходящий на пенсию мистер Х поставил шашлычницу, из дома, наверно притащил, разжёг угли. И тут ему в голову пришла идея устроить фейверк. Одна из петард упала на крышу склада. Никто и не заметил, продолжали отмечать.

 Я с грустью посмотрела на неубывающую гору папок.

"Подремлючасок, потомдочитаю", решила я.

 Проснуласьяподутроисразужепостараласьвспомнитьчтомнеприснилось - этобылочто-тострашное, язадыхалась. Я вспомнила - мне снилсяпожар, ещебы - читалаобэтомвесьвечер. Воснея пыталасьвыйтиизгорящей  квартиры, нонемоглаотперетьдверь - заклинилозамок, адымужезаполнялкоридор. Видимо, отдымаизадыхалась, решилая. Затемвстряхнулаголовойиокончательнопроснулась.

 Ядолговорочалась, пыталасьуснуть, нопоняла,чтонеудастся. Встала,  дернулазашнурок, жалюзиподнялись, обнажилипустую, замусореннуюулицу, темныеокнаресторананапротив - Егонаблюдательногопункта.

 Япошланакухню, заварила чай, включила радио.

              

                                    Глава 3

                                  Конференция

 Вполовине восьмого я дремала у окна скорого поезда Лондон-Бирненгем. Наконец поезд тронулся.

 - Хай, как дела! Как хорошо, что нам взяли места рядом! - кто-то радостно закричал рядом со мной. Я открыла глаза. Юджин сидел в кресле напротив.

 - Привьет, - он заговорчески улыбнулся словно, говоря по-русски, делился со мной какой-то сокровенной тайной, - как ты спал?  

 - Плохо, - мои глаза закрывались.

 - И я плойхо, - обрадовался Юджин, - я не спал, я думал.

 - О чём же Вы думали? - я с трудом разлепила веки.

 - О разной вещи, - Юджин замялся, - про тьебя.

 - Про меня? - удивилась я.

 - Что тьи хоройшо говоривать по-русски, - Юджин застенчиво взглянул на меня, - а живьёшь на Лондон.

 - Здесь у меня работа, друзья, - я вспомнила ссору с бывшим, любопытство Мэй, - а в России мне будет сложно куда-то устроиться, - неуверенно закончила я.

 События последних дней прокрутились у меня в голове, настроение испортилось. Зачем этот американец Женя-Юджин будоражит мне душу своей неграмотной болтовнёй?

 Задушевный голос из динамика на потолке объявил, что буфет открыт.

 - Тьи кофе льюбиш шас?

 Я сказала, что да.

 - Я тойже люблю, - обрадовался Юджин, - с молокой и сахарой?

 - Без, - я достала кошелёк из сумки, но американц энергично замахал руками и поспешил в сторону буфета.

 Я задремала и проснулась недалеко от Бирненгема. Мой кофе остыл.

 - Я не хотел тебя будить, - Юджин перешёл на английский.

 - Все окей, - я пила холодный кофе, исподтишка разглядывая виноградные глаза американца.

 

 Гулкийихолодныйзал центра конференциймогбывместитьещестолькоженарода,сколькотамсидело. Ятрясласьотхолода - пальтоосталосьвгостиничномномере. ПредседательОбществаСтраховыхкомпаний, лысеющийтолстяксаристократическимтитулом, задыхающийсяпослекаждойфразы, долгоприветствовалучастниковсеминара.

 - Он правда граф? - Юджин показал в сторону сцены и перевёл должность выступающего на русский, - перестрашный менеджер.

 Я улыбнулась, но, вглядевшись в одутловатую фигуру выступающего, в жадно хватающий воздух дряблыйрот, поняла, что перевод не так далёк от истины.

 За намиразвалился в креслеХьюБолтон-Джонс, аристократ с титулом и поместьем, правда пока принадлежавшими его отцу, неизвестно что делающий в нашей страховой богадельне. Два года назад, когда я начинала работать в Мажестике, Мэй пророчила его в бойфренды, даже в мужья.

 - Благородные господа любят иностранных жён, - Мэй чокнулась со мной бокалом с ярко-голубым коктейлем, - видишь, смотрит всё в твою сторону. Мажестик гулял "у Вики" перед Рождеством, мы сидели за стойкой и перемывали косточки нашим сотрудникам.

 Оказалось, что больше всего Хью занималаохота: осеньюнавальдшнепов, зимой - накуропаток, веснаилетопроходиливтоске, слегкаразбавленнойкрикетомитёплымтёмнымпивом. Каждые выходные Хью охотился вименииотцавШропшире, илидяди - вВустошире, иликрестного - вХартвошире. Так сказала ей секретарша Робин.

 - А она знает всё, - Мэй допила коктейль и пошла покурить.

 Я ждала, что Хью подойдёт ко мне в тот вечер. Он не подошёл.

 

 Торжественнаяречьзакончиласьитолпапотянуласьналанч. Вдольстенбанкетногозалабелели накрытыестолы. Набросаввбумажныетарелкинарезанныестеблисельдерея, чипсы, маленькиесосиски, мыотошликокну.

 -  Спасибо, что ты помогала мне с моим русским в поезде, - сказал Юджин, - мы  так здорово поболтали.

  Мне стало стыдно. Хотя кто бы слушал пространные речи на ломанном русском в полвосьмого утра.

 - Расскажи, какой бизнес ты откроешь в России, - я понимала, что это занимает Юджина больше всего.

 - Я ещё не решил. Вот выучу русский и всё будет по-другому. Открою первый офис в Москве, уволюсь из Мажестика, скажу своему боссу какое он дерьмо и уволюсь. Заработаю кучу денег, куплю виллу в Калифорнии, нет, лучше маленький остров.

 - И что Вы будете делать на этом острове, молодой  человек? - послышалось у меня за спиной. Рядом с нами стоял сэр Руперт Эскью. Юджин оторопел и не мог сказать не слова.

 - Я бы устроила вечеринку с сальсой, - неожиданно для себя сказала я.

 - Это правильно, - сэр Руперт благодушно улыбнулся, - веселиться надо сейчас, а не откладывать на потом, - он посмотрел в окно на залитое осенним солнцем поле для гольфа, на желтеющий за полем парк, - а почему Вам, Тамми, не поработать заместителем Шивон? Зайдите к ней послезавтра, когда вернетесь в Лондон, я ей сейчас позвоню.

 Я не верила своим ушам. За недавно освободившееся место зама Шивон шла упорная, но безрезультатная борьба. 

 Заиграла музыка, и бархатный тенор пригласил участников конференции вернуться в зал. Сэр Руперт старомодно раскланялся и удалился. 

 - Ну и чудак ваш директор. А ты умеешь танцевать сальсу?

Я машинально кивнула, ещё не придя в себя. Мы вернулись в зал и сели на свои места. На сцену вышел сэр Руперт.  

 Онотрегулировалмикрофониулыбнулсякаккинозвезда, демонстрируязалумелкиежелтыезубыистарческиесиневатыедесны.

 - КакславновырватьсяизЛондонавтакойтеплыйсолнечныйдень. Икакаяразницаочёмговорятстрибуны. Страхование, говорямеждунами,  скучнейшаявещь. Затокогдавсеэтиговорунызакончат, выпропуститепопинте-другойвпабе, апотомзавалитесьвсейтолпойвиндийскийресторан, каккогда - то, ещевстуденческиегоды, ипросидитетамдопоздна, апотом, ктознает, однилипроведетеночьвгостиничномномереилискем - то. Радитакихднейистоитжить, - РупертЭскьюзалилсясухим, похожимналайсмехом.

 Эндрю, заместитель,смотрелнасэраРупертасплохоскрываемымужасом.

 Взалезахихикали. СэрРупертобъвелвзглядомзалиподмигнулсвоемуперепуганномузаму.

 - АтеперьмойзаместительЭндрюРобертсрасскажетвамотекущихсобытияхнамировомрынкестрахования. Мнечто-тонездоровиться, - сэрРупертсошелстрибуныинаправился к выходу.

 - Водает, - засмеялсяЮджин.

 Эндрюзатянулдолгуюискучнуюречь про развитие страхования.

 Япосмотрелавогромное, вполовинустеныокноиувиделасэраРуперта,идущегопополюдлягольфа. Оностановился,  сорвалромашкуипошелвнаправлениипарка.

 - Междунами, устарикадавнобылипроблемысголовой, - сидящийзанамиХью облокотился на наши кресла, - как  у тебя дела, Тамара.

 Он никогда не называл меня Тамми.

 - Прекрасно. Наш Руперт предложил мне повышение.

 - Вот вздорный старик, он же обещал взять кого-то из аналитиков, - удивился Хью.

 - Нашёл, что я лучше, - мне хотелось его подразнить.   

 - ... пожары, - вещалстрибунывялыйодутловатыйЭндрю, - стихияогнявсамомстрашномеепроявлении. Ниостановить, ниукрыться. Всенапутиогнястановитсяпеплом. 

- Тамара, а ты была наверху Моньюмент? - Юджин наклонился ко мне, - там можно Пудинг Лэйн, где пожар Лондона начался, сфотографировать сверху.

 - А вы что, гидом работаете? - послышался сзади язвительный голос Хью.

 - Просто мне здесь всё интересно, - доброжелательно ответил Юджин и повернувшись, протянул Хью руку, - Юджин Фрост, из американского "Мажестика".

 "Женя Морозов", мысленно перевела я.

- Приятно познакомиться, - Хью пожал руку Юджина и покосился на меня.

 - Двадцать лет назад мы начали работать с Восточной Европой, - неслось с трибуны, - тогда, в девяностые ... 

 

 Тогда, в сентябре девяносто третьего, яждаламоеголюбимого. Ябылаодна, родителиуехали на дачу. Мой любимый не шёл. Я курила на балконе, вглядывалась в темноту двора. В те смутные годы улицы нашего города почти не освещались. У гаражей-ракушек горел маленький костёр. Вокруг костра сновали подростки, их не было видно в темноте, только были слышны ломкие, неокрепшие голоса. За спиной, в комнате прозвучали позывные программы "Время".

 "Не придёт", я вспомнила, как он говорил с нашей сокурсницей Леной, как смотрел на неё. 

 "Сейчас позвоню ему или ей", я вошла в комнату с балкона. Подняла трубку телефона и набрала его номер.

 - Горим, - истошно закричали внизу.

  Я положила трубку рядом с телефоном и подбежала к окну. Внизу, на детской площадке горел деревянный домик. Там мы целовались с моим любимым в июне, после школьного выпусного вечера.

 Я вернулась к телефону.

 - Ну говорите, сколько можно молчать, - я услышала голос моего любимого, - Виталик, где ты, - прозвучал рядом голос Лены.

 Я бросила трубку и через пару месяцев работала в кафе на севере Лондона.

 

 - Завтра я продолжу обзор рынков, а на сегодня - всё, - закончил свою речь Эндрю.   

 Вокруг заговорили, затопали, потянулись к дверям.

 - Я сейчас вернусь, - сказал Юджин и поспешил к выходу.

 Начался фуршет. Участники конференции бродили с бокалами вина по холодному гулкому холлу, находили знакомых и обсуждали экономический спад и грядущие сокращения.

 - Всё рухнет, всё, - горячился пожилой джентельмен за моей спиной, 

- а из-за того, что лейбористы страну развалили, иностранцев понапустили.

 Подошёл Хью и предложил пойти в паб. Я, от неожиданности пролив вино, сказала, что жду Юджина. Хью усмехнулся и пожелал приятно провести вечер.

  Кто-то дотронулся до моего плеча.

 - Я хотел тебе показать, как я в Россию ездил, - в руках Юджин держал маленькую цифровую камеру, - я ещё вина принесу.

 Он нажал какую-то кнопку и протянул мне камеру. На экране появился Эрмитаж, потом Невский, потом неожиданно собор Василия Блаженного. На следующем кадре лось удивлённо смотрел в сторону объектива. Потом замелькали берёзы. Серая чайканизко кружила над волнами.

 - Я ездал в русский поезд, - Юджин протянул мне бокал вина, - до самой океяны.

 - Понравилось?

Юджин замялся. Наверно, искал подходящее русское слово.

 - Не знаю. Я представлял всё по-другому, - ответил он по-английски.

 Говорить становилось сложно - включили музыку.

 - Пойдём погуляем? - он показал на желтеющий за окном парк. Мы вышли на улицу через почти незаметную дверь в прозрачной стене - окне. Архитектор, придумавший здание гостиницы, взял за основу конструкцию стеклянной банки.

 На дорожку выскочила белка. Она требовательно смотрела на нас блестящими тёмными глазами.

 - Тьи льюбишь бъелков? - он рылся в карманах, - он льюбит орех.

Наконец он нашёл несколько фисташек и протянул их белке.

  - Когда я учился в школе, я ездил в скаутовский лагерь, - Юджин перешёл на родной английский, - там приручил белку, разговаривал с ней. У меня почти не было друзей.

 Мы уходивли от сияющего в закатном свете стеклянного отеля, от гулкого зала.

 Я вспомнила, как мой дядя сидел у мамы на кухне и читал письмо из Америки. Теперь он работал грузчиком в винном магазине и приходил занимать деньги, когда папы не было дома. Я, пятилетняя, стояла в темном коридоре и слушала.

 - Антон уехал в скаутовский лагерь, - читал дядя, - это даже лучше чем поехать в Сочи, - объяснял он маме и они плакали вместе.

 - Представляешь, где-то  в Америке живёт мой двоюродный брат, - неожиданно для себя сказала я, - а я его никогда не видела.

 - Можно найти по Интернету, - предложил Юджин.

 Я промолчала. Дяди давно нет в живых, он умер через год после того разговора на кухне. Ёще раньше перестали приходить письма из Нью-Йорка.

 Мы вышли на поляну, заросшую вереском. Вдалеке что-то блестело.

 - Озеро, смотри, там лебеди, - я всматривалась в белые точки на тёмной поверхности воды.

 - Лебедья, - повторил Юджин. 

 Тропинок не было, мы пошли к озеру по мокрой от росы траве. Мои каблуки вязли в мягкой влажной почве.

 Озеро оказалось намного дальше чем я предполагала.Темнело. Лебеди прятали головы под крыло и укладывались спать.

 - Есть русский балет Сван лэйк, сейчас соображу как по-русски сказать, - Юджин замолк.

 - Лебединое озеро, - подсказала я, - мы ходили смотреть в пятом классе.

 - Вас возили в Большой Театр?

 - Нет, конечно, тогда в каждом областном городе был театр оперы и балета.

 - В Америке такого не было, - удивился Юджин, - и как, тебе понравилось?

 - Не помню, - меня пугала надвигающаяся темнота, но я старалась не показать этого.

 Я помнила только как потеряла гардеробный номерок. Уже все вышли из зала, а я искала под креслами маленький пластиковый кружок. Внизу – наш класс сидел ряду в двадцатом, чернели кресла, сцена, сливающийся с полумраком тёмный занавес. Из фойе доносолись голоса.

 «Сейчас зал закроют, про меня забыли», я замерла, прижавшись к плюшевому креслу.  

 Меня уже не пугало ни возвращение домой без пальто декабрьским вечером, ни реакция родителей. Я побежала к светящейся табличке «выход».

 В фойе меня ждала разъярённая классная руководительница с моим пальто в руке. Кто-то нашёл и отдал ей номерок.  

 Становилось холодно. От озера тянуло сыростью, тиной.

 - Идём обратно, - сказала я.

  Мы пошли в сторону гостиницы, но парк выглядел совсем по-другому. Под ногами хлюпала вода. Я почувствовал как нога проваливается в невидимую водяную бездну и схватила Юджина за руку.

 Очень медленно, шаг за шагом мы вышли на сухую землю. Он прижал меня к себе и поцеловал.

 - Кажется, мы потерялись, - сказала я.

 - Потьярались, - повторил Юджин.

 В темноте парк казался тёмным непроходимым лесом. Круглый пруд сбивал с толку – непонятно, с какой стороны мы подошли к нему. Что-то прошуршало рядом со мной, потом раздался сдавленный писк.

 Юджин, как мне казалось, уводил нас в противоположную от гостиницы сторону.

 - Я думаю, север должен там, - неуверенно сказал Юджин, - я был бойскаутом.

 - Это когда было, - я поскользнулась и взяла его под руку.

 - Давно, - он осторожно погладил мои пальцы, словно боялся что я отдёрну руку, - в восемьдесятом пятом, нет в восемьдесят шестом.

 - Мы в то лето со школой в колхоз ездили, к русским фермерам, - я не ожидала этих прикосновений и, чтобы прийти в себя, несла всякую чушь, - там на дискотеке, у нас дискотека каждый вечер была, ставили Калчэ Клаб.

 - У нас дискотека только раз в неделю была, - в голосе Юджина зазвучали печальные нотки, - и девчонок не было. А ребята скакали как мартышки, дрались иногда.

 Сперва я удивилась, потом до меня дошло – бой-скауты, одни мальчики. 

 Теперь мы шли по всё ещё пружинящей под ногами земле, но запах тины слабел. Наконец почва под ногами стала упругой. Я догадалась, что мы идём по полю для гольфа. 

 Вдалеке засияла стеклянная гостиница. Мы засмеялись от облегчения и пошли к свету.

 Взяв ключи у сонного уставшего портье, мы поднялись ко мне в номер быстро, почти бегом. Я открыла дверь, и Юджин обнял меня.  

 

  УтромСэраРупертанаконференциинебыло - наверно, онвылетелвАмерику - делавМажестикшлинеоченьхорошо,иамериканскийхозяеватоиделовызывалируководствонасовещания.

 Когда я и Юджин вошли в конференсзал, Эндрювещалстрибуныпро новые рынки в Индии. Часам к одиннадцатигалстук замдиректорасъехалнабокиподглазамиобразовалисьтемныекруги, но Эндрю продолжал нести какую-ту чушь. Говоря, он смотрел выше голов сидящих, словно обращался к ангелам.

 Юджин сжал мою руку и прошептал "пошли к тебе". Я кивнула и стала пробираться к выходу . Через пару минут Юджин постучался в дверь моего номера.   

 Когда мы вернулись через час в конференц зал, Эндрю говорил про развитие новых технологий. Кажется, Хью заметил наше исчезновение и возвращение. Он пересел ближе к нам, через пару кресел, и, когда объявили перерыв на ланч, подошёл ко мне.

 - Как тебе конференция, понравилась? – притворно-просто спросил он.

 

 Наконецвсёзакончилось,автобус повёз нас на вокзал. В поезде к нам подсела Руби из маркетинга и всю дорогу рассказывала офисные новости, то и дело поглядывая на меня и Юджина стараясь определить наши отношения.  

 Избавиться от неё удалось только в метро.

 - Она говорьит много мусор, - Юджин обнял меня.

 - Ерунды, - согласилась я.

                                                      

 Мы вошли в подъезд дома на Чаринг Кроссе околодевяти. Яглубоковдохнулапыльный, пропахшийбензиномвоздух прежде чем просмотреть почту в коробке. Писем отНегонебыло.

 - Какое всё маленькое, - удивился Юджин, войдя в квартиру. Он удивлённо рассматривал двухэтажную кровать, - последней раз я спал на такой в школе, когда мы в Дисней Ланд ездили.

 - В квартирном агенстве сказали что заменят, - я мысленно обругала лысого риэлтора.

 - А мне нравится, я в детстве мечтал о такой кровати, а мне не покупали. Говорили, что я обязательно упаду. – Юджин подошёл к окну, - смотри, сколько китайских ресторанов на той стороне улицы.

 Я опустила жалюзи – вдруг неведомый отправитель писем сейчас смотрит на мои окна и обняла Юджина.

 Потом, незажигаясвета, мы лежалинаверхней кровати и смотрели на бежавшие попотолкуотсветыфар.

 - Какэтоназываетсяпо-русски? - онпоказалнапотолок.

 - Зайчики, наверно, - яколебалась, ведь зайчики - это когда светит солнце, но Юджин не дал мне додумать.

 - Зайщыки, - повторил он и привлёк меня к себе.   

 Когда Юджин уснул,явстала и приоткрыла жалюзи. Внизутемнелиокназакрытогонаночькитайскогоресторана.

   

                                         Глава 4

                                   Новаядолжность.

 На следующее утро я постучалась в дверь кабинета Шивон Макдау.  

 - Да, войдите, - послышалсяеёнедовольныйголос.

 ЯоткрыладверьиувиделаШивон, пьющуючайуокна. Шивонсиделавкресле, вытянувотекшиеногисороколетнейженщины, неудобныедизайнерскиетуфливалялисьрядом. Рыжая, сотливомвкрасное,копнаволоссиялатускнее, чем обычно. Шивонвыгляделаозабоченной.

 - Япоповодусвоего назначения, мистерЭскьюсказалзайдтисутра.

 - СэрРупертумерраноутром, - Шивоннервнопостучалапальцамипокрышкестола, - вотчто, посидишьздесьнесколькоднейкакмойзаместитель, а там посмотрим. Робин, секретарша, будеттебепомогать. Мненужнорешитькое-что, можетдажеслетатьвШтаты. Иникому, слышишь, никомунепозволяйрытьсявмоихбумагах.

 

 Проводив Шивон, я подошла к окну. Почемуона выбраламеня,анекого-тодругого?

 "Янеопасна, янезаймуееместапотомучтоплохоразбираюсьвработе", призналасьясамойсебе.

 Дверьприоткрылась,исекретаршаРобинвошлавкабинет. Поздоровавшись, онапо-хозяйскиувереннопрошлакстолуиположиластопкупапокскраю.

  ЯглубоковдохнулаиселавкреслоШивон.

 - ШивонсказалапомогатьВам, есличтонепонятно, - Робин посмотрела на менянасмешливоивышлаизкабинета

 В первой папкебыланалитическийотчетоработемаленькихстраховыхкомпанийвЮжнойЕвропе. Лесныепожарыбылиосновнойпричинойисков. Надесятилистахнеизвестныйавторпредлагалвсевозможныеспособы  поснижениюисков,включая  искусственный  дождь.

 "Чушьсобачья" былонаписанорукойШивонвконцеотчета.

 Вдверьпостучались.

 - Войдите, - яприняланачальственныйвид.

 ВдверяхстоялЮджин.

 - Привет. Янеповерил,когдамнесказали.

 - Ясамаещёнеповерила.

 Юджинподошёл и обнял меня. Зазвонилтелефон.

  - Занесисинююпапку  вотделстатистики, - голосШивонзвучалстрого, казалось, она видит нас.

  - Извини, нужноотнести, - я взяла ипошлакдвери. Юджинвышелследом.   

  - Я зайду перед обедом, ладно? 

 

 НовостьосмертиРупертаЭскьюужебылаизвестнабольшинствусотрудников. Издверейкабинетов, вкоридоре, налестницеслышилосьимяуженесуществующегосэраРуперта. Отом, чтопроизойдетвближайшеевремя, нешептались, ноэтовиталоввоздухе, светилосьвглазахМэй, пробежавшеймимо, делалопоходкуЭндрю, трусящегополестницевпереди, шаткой, душилозастарелойивнезапновспывхнувшейастмойглавуотделастатистикиМайкаУоткинса. Грялаперестановкакадров.

 Я подождала,покаМайкоткашляется.

 - ШивонпросиласрочнопередатьВам, - яположилапапкунакрайстола.

 - Спасибо, - Майквытериспаринуносовымплатком. - БедныйстаринаЭскью. ВсемыподБогомходим. Жилсебе, жил, атутраз - ипомер.

 Явышлаиз кабинета Майка. Рядом с дверью тихо бурчал кофейно-чайный автомат.

 "Страхование, между нами говоря, скучная вещь", звучал в ушах голос теперь уже покойного сэра Рупперта, "надо уметь веселиться".

 - Чай? Кофе? - рядом со мной стоял Хью.

 - Чайбез молока, - машинально ответила я.

 - ЯчиталДостоевского, тамтожечайбезмолока, - Хьюпередал мне стаканчиксчаем, - ещёячиталТургенева, тамвселюбятохоту. Атылюбишьохоту?

 - Не знаю, - от необычного вопросаяпоперхнулась чаем.

 - Яхотелбыпригласитьтебявэтотуикенднаохоту, - улыбнулсяХью. От неожиданности я согласилась.

 

  В новом кабинете мне стало не по себе. ЯплохопредставлялакругобязанностейШивон. И в страховании я оказалась случайно. Переводила на конференции в Сити. Начальница отдела кадров Мажестика, поджарая, с крючковатым носом, моя добрая фея – уже на пенсию вышла, пригласила меня на собеседованиеи взяла на работу .  

 ПросматриваярапортыШивон,янеожиданнопонялавчемзаключаетсясутьееработы. Изучивстатистическиеданныеприродныхявленийиприбавивкэтомуполитическуюситуациюиколичествоместныхстраховыхкомпаний,ШивонопределялаценностьрегионадляМажестикРииншуранс. ВыставленныйШивонбаллбылрешающимфакторомдляруководства,когдаониподписываликонтракт. ШивонпринадлежалаЕвропа, кусочекАзииивсяАфрика. ОстальноймирбылврукаханалитикаМажестикРииншурансСША, мистераТанга. 

 НаоднойиздиаграммземнойшарбылразделённакусочкиираскрашенвсоответствииисоценкойШивон. Стихиибылиопределеныцветами: огонь - красным, ураганы - синим, наводнения - серым.

 Лондонбылтемно-серымкакибольшаячастьсевернойЕвропы. Толькоближе  кцентральнымАльпамначиналорозоветь. Красный, цветогня,набиралсилуивзрывалсяалымфеерверкомпокромкеСредиземногоморя.

 ЯперевелавзгляднаРоссиюинашласвойгород. Мелконапечатанное, знакомоесдетстваназваниевыделялосьнарозовом, цветаклубничноговаренья, фоне.

 Леснойпожарявиделатолькораз, впионерскомлагере. Спригоркамынаблюдалидалекоезарево, потомбежалипоночномупаркуобратновкорпус. ПотомдолгонемоглиуснутьиодноклассниицаСветарассказываластрашныеисториипроведьмизбабушкинойдеревни - молодаяведьмаоборачиваласьсобакойивылаподворотами, ивскоревтомдомебылпокойник, астараямогластатьогненнымколесом. Светинабабушкасамавиделакакэтоколесокатитсяполугуночью, набираетсилу.

 Вдверьпостучали. НапорогестоялЮджин.

 - Пойдемналанч? Отметим твоё назначение, - оноткрылдляменядверь.

 Робинделалавидчтоработаетнакомпьютере. От любопытства у неё горели щёки.

 Мы вышли на улицу. Работники Сити спешили на обед. Тёмные костюмы и быстрая походка делали их похожими на муравьёв.  

 - Идём сюда, - япоказала на маленький итальянский ресторан. Это была наша с Мэй находка. Здесь мы иногда обедали после работы, перемывая косточки нашим коллегам.  

 Мывошли. Юджин изумлённо оглядывался по сторонам.Небольшой залказалсяещеменьшеиз-зарасставленныхздесьитамкопийизвестныхскульптур.  

 Хозяинресторана, пожилой итальянец с масляными глазами, плавно взмахнув рукой,словнособиралсяисполнить "СантуЛючию", показалнастолуокна. РядомбелелМикельанджеловскийДавид. Юджинзаказалдва бокала шампанского маленькому, похожему на грача официанту.

 - У нас шампанское подают только целой бутылкой, - грач искал глазами хозяина.

 - Я заплачу половину, - предложила я.

 - Да не в деньгах дело, - смутился Юджин, - вдруг они унюхают?

 - Кто - они?

 - Руководство, - он возвёл глаза к потолку, - Эндрю, например.

 - Надеюсь, ты с ним целоваться не будешь?

 - Не буду, - засмеялся Юджин, - несите бутылку,- сказал он официанту.

  Мы заказали по пицце.

 - Когда-то моей гёрлфренд была итальянка, вернее американка итальянского происхождения. А бывшая жена - ирланка. Ты - моя первая русская гёрлфренд.

 - Видишь, как тебе повезло. Есть с кем практиковать русский.

 Принесли шампанское.

 - За твоё повышение! - Юджин поднял бокал, - хотя ты всегда будешь знать больше чем я, - он сделал несколько больших глотков.

 - Это тебе не грозит, - стало неприятно что любимый человек завидует моим служебным успехам, - я, наверно, самый плохой специалист нашего отдела.

 - Да нет, я имел ввиду русский.

 - Я родилась в России, -

 - Я тоже, - перебил меня Юджин, - но я не знаю языка и из-за этого не могу начать бизнес в Москве. Там миллионы делают.

 - Там начинают бизнес и те, кто русского не знает, - я поставила пустой бокал на стол.

 - Они прогорают, - уверенно сказал Юджин, - а я не хочу прогореть.     

Принесли пиццы. Юджин ел и рассказывал о неудачах американских бизнесменов на просторах России. Если верить моему возлюбленному, все их несчастия происходили от незнания русского языка.

 - Помнишь, я тебе рассказывала про двоюродного брата, - решила я переменить тему, - так вот,когда я училась в школе, я часто пыталась представить себе его жизнь там, в Америке. Я не знала, как он выглядит, ведь когда тётя с братом уехали, я была совсем маленькой. Из немногих вещей, присланных из Америки и оставшихся посли смерти дяди, я запомнила пластиковый пакет с парнем в джинсах и ковбойских сапогах.

 - Помню эту рекламу джинсов, - Юджин удивлённо посмотрел на меня.

 - Мой давно потерянный брат, я представляла его красавцем-ковбоем с пластикого пакета, наверно, был на самом деле прыщавым подростком. Помню надпись на пакете - Вайоминг. Тогда пластиковые пакеты берегли годами. Я начала учить английский в четвёртом классе и прочла это слово. Мне звучание понравилось – как ветер свистит. Потом в энциклопедии посмотрела – штат Вайоминг, прерии. 

 - Это жуткая дыра, - засмеялся Юджин и взглянул на часы, - уже два.

 - В офис возвращаться не хочется, но придётся, - я вспомнила усмешку секретаршы Шивон и кожанное начальственное кресло с прямой жесткой спинкой.

 - Меня отправляют на день в Эдинбург, - загрустил Юджин, - утром сказали. Я думал, мы после работы куда-нибудь сходим.

 - Тебе понравится. Представляешь, замок плывёт над городом. Средневековые мощёные улицы.

 - Всё равно не хочу ехать, - Юджин положил руку мне на колено, - я тебе позвоню вечером, ладно? 

 

                                                                

 Целый день я думала о Нём, о его письмах.   

 «Мы должны встретиться, если Он всё время где-то рядом», подумала я по дороге домой.

  Пройдя мимо двери своей новой квартиры, я свернула на Сент-Мартинс Лэйн, потом - на Бедфорд Стрит.Навстречушлитолпыофисных служащих, спешащих покинутьсветящийся в осенней влажной мглеЛондониуехатьвдалекиетёмныепригороды.

 Слева я увидела тот, из письма, южноафриканский магазин. Из подвала - бара доносился одобрительный рёв футбльных болельщиков.

 «Здесь Он ждал Смуглого Ангела», я замедлила шаг.

 Внизу взревели громче – наверно, их команда забила гол. Кучка туристов-французов остановилась у входа, прислушиваясь.

 Похожий на Жерара Депардье парень сжал кулаки. Остальные неодобрительно заграссировали.

 Коротышка в вязаний шапке что-то крикнул, обращаясь ко мне. Наверно, делился футбольными новостями.

 Я пришла в себяи быстро зашагала в сторону Чаринг Кросса. Через несколько метров я наткнулась на латиноамериканскую дискотеку «Парадайз Латино». Моя новая квартира была всего в нескольких минутах ходьбы. Почему я раньше не замечала эту дверь?

 "Смуглому Ангелу было бы удобно здесь работать",яостановилась.                     

 Стекляннаядверьвела с улицывобитоекраснымбархатомфойе. В полумраке блестело фальшивым золотом окошко гардероба.       

 Входвниз, подземлюстереглидваохранникавтёмныхкостюмах. Я толкнула дверь и вошла.

 - Бона сера, - сказал тот, что стоял рядом с дверью. 

Снизудоносиласьтягучаямузыка.

 "Как я Её узнаю? А если Он там, внизу?", гадала я, дрожа от страха.

С каждым шагом вниз музыказвучалаотчетливее, ктомнойгитарноймелодииприбавилась сухаябарабанная дробь. Ступенькипривеливпросторноепомещениесбаром, небольшойсценойвуглуинесколькимистоликамивдольстен. Вокругнебылонидуши.

Неожиданно, как чёртик из коробочки,изнутрабаравыскочилмаленькийюркийпарень, свидусовсемюный, нажалкакую-токнопкуукассыипостенампобежалисверкающиеленты.

 "Постенамвьютсяблестящиизмеи, душат, ласкают", перед глазами поплыли строки Его письма.

- Чтобудетепить? - барменпританцовывалподритмневидимыхтамтамов.

- Маргариту, - ядосталабумажник,- ачтоувастакпусто?

- Раноеще, - барменвылилмерныйстаканчиквмиксер, - ссемиунасурокисальсы, народподтягивается, дальше - группаиграет, апослеодиннадцати - кнамочередьнаулице, - ондобавил в миксер лёд и лимонный сок.    

 Новая песня началась с ритмичных ударов барабана. Мне показалось, что змеи на стенах задвигались быстрее.

 - Ваша маргарита, - услышала я как сквозь сон. Я взяла бокал и села  за столик рядом с подсвеченной площадкой для танцев. Если я пришла в бар из писем, то скоро я увижу Её.    

 Сталипоявлятьсяпервыепосетители. Стайкаофисныхдевицзатарахтелаустойки, зазвенел, загремел лёд - барменсбивалкоктейлиудивительныхцветов - отрозовогодокислотногозеленого.

 Народуприбывалоискоронеосталосьниодногосвободногостолика.

 Устойкипоявиласькрашеннаяблондинкавпокрытомблесткамикороткомплатье. Барменпротянулейбутылкусводойиневзялденег.

 " Она?", я старалась разглядеть блондинку , "ноэтонесмуглыйангел. Хотяволосыможнопокраситьиналожитьтональнуюпудру."

 К ней подошёлвысокийлатиноамериканецсблестящимиотгеляволосами. Музыкапрекратилась.

- Приглашаемвсехнауроксальсы. ПрекраснаяСьюзениРодригобудутвашимиучителями, - звонкопрокричалвмикрофонбармен.

 "Родриго - это бойфренд Смуглого Ангела", стучало у меня в висках, "неужели это - Она?"  

 РодригоиСьюзенвышлинасерединузала.

 - Сейчасмыпокажемвамосновныепасальсы, апотомпопробуемвместеподмузыку, - уСьюзенбылнизкий прокуренныйголос.

 Родригобелозубоулыбнулсязалуиположилрукунаталиюпартнерши.

 Яследилазаихдвижениями. Сьюзендвигаласьмеханически, ееполуприкрытыеглазаневыражилиничегокромеусталости. Родригоскользилвзглядомполицамженщиниостанавливалсянаблондинкахдотридцати.

 КогдаСьюзенпрошелестелапокрытым, словночешуею, блесткамиплатьемрядомсмоимстоликом, яувидела еёначинающуюобвисатьшею, паутинуморщинвокругглазитвердорешила - это не Смуглый Ангел.

 Танецзакончился. Родриговзялмикрофон.

 - Приглашаемвсехнауроксальсы.

 Девицысцветнымикоктейлямиоставилинапиткинастойкеи, дурачаськакшкольницы, выскочиливцентрзала.

 Изглубинызалавышлонесколькопарпостарше, посолидней. СьюзенвзяламикрофонуРодриго.

- Сегодняунасмноголэдис, поэтомуРодригопротанцуетсовсемипоочереди. Нучтож, начнем.

Сьюзенмахнулабармену. Посыпаласьсухаябарабаннаядробь, секундуспустясладостраснозарыдалагитара.

 Я допила Маргариту и встала, чтобы купить ещё одну.

 - Вы - самая смелая, - передо мной стоял Родриго. Он подал мне руку, приглашая танцевать.

 - Я не умею, - пробормотала я, но он не услышал - в этот момент барабанная дробь застучала как град по крыше.

 Родриго недоумённо смотрел на меня. Мне ничего не оставалось, как положить ему руку на плечо.

 Я неуклюже повторяла движения моего учителя, Её возлюбленного. Взглянув на модную, чуть заметную щетину Родриго, я неожиданно подумала что целоваться с ним будет щекотно.    

 

                               Глава 5

                              Её платье.            

 Дорога из латинского бара до дома заняла минут пять. Я захлопнулазасобойдверь на улицуисталасмотретьпочту. ОтНегоничегонебыло. Какие-тодурацкиеприглашениянараспродажуковров, конверт с розочкой, счет за мобильный телефон.

  Мой загадочный отправительнашелдругуюилипотерялнадеждуибросился втемную, пахнующуюбензиномихлоркойТемзу.

Нет, вотжеоно, письмобезименивмаленькомжелтоватомконверте, затерялосьмеждупочтовыммусором. Явзялаконвертыипобежала наверхпоскрипящиимступенькам. 

Войдя в квартиру, нераздеваясь, яоткрылаЕго письмо.

 " Мой ангел, какярад, чтотывыглядишьвеселой. Твояпружинистаяпоходкаиготовыерастянутьсявулыбкегубыговорятсамизасебя. Твой Родриго, наверно, надоел тебе.Утебяпоявилсяновый возлюбленный. Я знаю, чтоэтотак. Вотсейчасявидел,кактывбежалавподъезд. Тызадержаласьнасвиданиивмаленькоймансарде,выходящей  круглым, каквскворечне, окномнашумныйКингсвэй. Явсегдарядомстобой, я, верныйкаксобака,боготворящаясвоегохозяина, атывыбралаего, ничтожество. Почему, май лав!"

 Успокоившись -Он написал мне, я прошла в комнату, сняла пальто и села в кресло. Окнакитайскогоресторанасветилисьнапротив.

 " Майлав, ярад,чтотысчастлива. Явидел,какутромтывышлана шумный Кингсвэй, пошлавниз, всторонуСтрэнда, свернуланаДрурилэйн. ТыдошладоМарксэндСпенсеранаЛонгЭйкерикупилавино, пакеткреветочныхчипсовикурицу. ПотомзашлавАннСаммерсинакупилавсякойпрозрачнойкружевнойерунды. Мнебольшевсегопонравилась что–то длинное – в окно было не разглядеть,красногоцвета, соранжевыми цветами. Красиво, напоминаетпламя. Тывышлаизмагазина и уверенно зашагалавсторону Чаринг Кросса. Родриго ведь спросит, где ты провела ночь. Или он разлюбил тебя, и ему всё равно?"

 Внизу кто-товизгливозакричал, второйголос - глухой, низкийзвучалтребовательнееиспокойнее. Япосмотрелавниз, натротуар. Бездомнаяпара, почтиодинаковыевсвоихлохмотьях, ссорилисьиперепалкаизсловестнойпереходилавфизическую. Третий, новыйвозлюбленныйкричащейженщины, скромноисдостоинствомждалвстороне. Уегоноглежалаогромнаясобака.

 "Вседругдругаделят, ревнуют, аОнтолькохочетчтобыонабыласчастлива", я смотрела на мелкие прыгающие буквы и старалась предствавить как Он выглядит, говорит. Ничего не получилось.

 Яоткрыла следующийконвертс надписью «Чёрная Роза». Нарекламном проспекте - женщинавоченьоткрытом, расшитомблесткамиплатьедлявыступленийнасцене. Похожее платье я видела сегодня на Сюзен.          

  "УважаемаяНиккиХьюз! Вашзаказготовиможетбытьдоставлен - звоните", былонаписанонаобратнойстороне.

 "Это для Смуглого Ангела", стучало в висках, "теперь я знаю Её имя".

  УвидетьЕёодежду, ведьэтокакувидеть саму Никки - исразустанетпонятнопочемуеетаклюбят. Неспускаяглазсоткрытки, словноэтобыл Еёпризрак,который мограсстаятьввоздухевлюбоймомент, явзяла мобильный и набрала номер на открытке.

  - Черная Роза работаетсдевятидошести, вседни, кромевоскресенья, -затараторилавтоответчик, подтверждая реальность происходящего.

 Ночью мне снилась женщина с открытки. Я хотела увидеть её лицо, но она уходила от меня по узким улицам Ковент Гардена. Она проскользнула в дом и захлопнула за собой дверь. Я подошла и нажала кнопку звонка. Никто не открывал, несмотря на громкую заливистую трель, слышную мне через дверь.

 Проснувшись от звона будильника, янабраланомер.   

  - ЧернаяРоза, номерзаказадавайте, - ответилаженщинаглубоким низкимголосом Билли Холидей.

  - Двапятьвосемьвосемь, - уменяпересохло горло.

  - СВас - тридцатьпятьфунтов, номеркартыдавайте.

  Япродиктоваланомер.

  - Доставка - вследующийвторник. Пока.

  - Извините, прошуВас, асегоднянельзя?

  - Нет.

  - Язаплачузакурьера, - яподнеслаоткрыткукглазам, - ВашафирмавЛондоне, вотнаписано -Брикстон.

  - Янеуверена, чтомыбудемэтоделать, - натомконцетрубкинедовольно  засопели.

  - ЯВамлишниедесятьфунтовпередам. Ясамаприедуизаказвозьму, прямосейчас.

  - Нуладно, приезжайте.

 

 В метро яприкрылаглаза - отволнениякружиласьголова. Втемноте, окруженнаясверкающимиискрами, больнопокалывающимивиски, кружиласьНикки. СейчасяпредставлялаТёмного Ангела мулаткой - наверно, повлиял голос женщины из "Черной Розы", ну и то, что роза - чёрная, и что магазин находился в Брихстоне, негритянском районе.

  - Следующая станция - Брикстон, - голосметрополитеновскогодиктора спугнул кружащийся перед глазами фантом.

  Поднявшихнаверх, явышланаБрикстонХайСтрит. Напротивметро Первая Карибская церковь предлагала побеседовать с Богом каждое воскресенье, с двенадцати до трёх. Нигерийская церковь справа обещала вечную жизнь, а ямайский центр Свидетели Иеговы слева - спасение души. У перекрёстка полицейские обыскивали чёрного парня. 

 Я пошла по Хай Стрит, ища нужный номер. В витринах магазинов блестели сандальи из золотистого пластика. Забегаловки предлагали жареныхкурскартошкой. Липкийзапахмногоразиспользованногомаслапропиталвоздух. Приторговаюшиетравкойпарнивспортивныхкостюмахфланировалипоулице. Женщинывлайкровыхоблегающиходеждахвелизарукуупирающихсядетейилитащилинаповодкебультерьеров, непереставаяговоритьпомобильникам.

 Неожиданно, какэточастобывает в Лондоне, свинцовыетучизаволокли бледное осеннее небо. Пасмурноеоктябрьскоеутропревратилосьввечер. Я ускорила шаг.

 Наконецянашланужныйномер. "ЧернаяРоза" размещаласьнавторомэтажеобшарпанногоугловогоздания. Внизунаходилсяманикюрныйкабинет. Ввитринепереливалисьсотнипластиковыхногтей-образцов, издверейдоносиласьблюзоваямелодия. Низкий груднойженскийголоссливалсяссаксофоном.  Запахацетоначувствовалсяиувхода, иналестнице, иуприоткрытойдвери "ЧернойРозы".

 Я толкнуладверьиоказаласьвполутемной, заставленнойкоробкамикомнате.

Вдоль стены тянулись длинные металлические вешалки-стойки.

Расшитыесеребрянымиизолотымиблестками платьясветилиськакзолотыерыбкивсумракеаквариума. Устоласкассойителефономникогонебыло. С улицы долетал вой сирен скорой помощи. Рядомсплатьямизашуршало, из-закоробоквышлаогромнаячернаяженщинавчем-тотёмном. Яеенесразузаметилаивскрикнулаотнеожиданности. Женщинавзяла у меняоткрыткуишироко,белозубоулыбнулась.

 - Никкизначит? Посидиздесь, - женщинапоказаланавырисовывающиесявполутьмекресло, - явчераначалаработать, неразберусь,гдечтолежит, - ибесшумноисчезлазагоройкоробок.

 Певицавнизугрустила о прошломипросилапрощенияуоставленноголюбимого, саксофон жалобно вторил ей. Я слышала как бьётся моё сердце.

 Глазапривыкликполутьме. В углу блестели плюмажи из золотистых перьев, на полу рядом с вешалками стояли серебряные туфли очень маленького размера, словно предназначались для сказочной принцессы.   

 Музыкавнизусмолкла. Вкомнатесталосовсемтемно, ветершвырнулпервыекаплидождянаоконноестекло.   

 Женщинапоявиласьтакжебесшумно,какивпервыйраз. Язаметиланаееопухшихногахтапочкивродедомашних.

 - Воттвойзаказ, - женщинадержалаврукахпластиковыйпакетивыжидательносмотреланаменя.

 Явспомнила об обещанной десятке, вынулаизкошелькакупюруипротянулапродавщице.

 - Вотспасибо. Ачтотысвойзаказ долгонезабирала? Второй раз открытку посылали.

 - Неполучалось, - я поразилась лёгкости, с которой я выдала себя за Смуглого Ангела,ипобежалавнизпопропахшейацетономлестнице. 

 На улице я приоткрыла пакет. Засияли алые блёстки. Я чувствовала, что это не принадлежит мне. Что сейчас меня догонят и обвинят в воровстве, но вернуть платье я бы не смогла. Я побежала, поскользнулась и толкнула прохожего – вслед раздалась ругань.

  Шёл дождь, мои волосы намокли и повисли как сосульки, отяжелевшее  пальто давило на плечи, я бежала, словно боялась, что Никки догонит и вырвет пакет из рук. Только у входа в метро я перевела дух. 

 

 В офисе, закрыв дверь кабинета изнутри, я достала Никкин наряд. Это было расшитое блестящими бусинками красное платье с открытой спиной. К счастью, сделанное из тянущегося безразмерного материала. Я приложила платье к себе – кажется, Никки намного ниже меня.  Зазвонил телефон.

 - Тамара? Ну что, едем завтра охотиться? - Хью сразу перешёл к делу.  

 - Охотиться? - удивилась я, но вспомнила разговор у кофейного автомата и согласилась. 

 Записывая как добраться, я подумала, что Юджину будет скучно одному в Лондоне.

 - Только я с собой приятеля  возьму, ладно?

 - Американца? – в голосе Хью прозвучало недовольство, - бери, конечно.

 Я вышла из кабинета и столкнулась с Юджином.

 - Я тебя всё утро искал, - он поцеловал меня в щёку, - ты где была?

 - Так, дела, - мне не хотелось рассказывать о Никки, о Нём, - как в Эдинбург съездил?

 Юджин достал маленьную цифровую камеру и стал показывать виды Эдинбурга, сопровождая их подробными комментариями. Мой любимый оказался талантливым туристом.

 - Сегодня у тебя дома на большом экране посмотрим, ладно?

 Вечером, когда Юджин уснул, я выскользнула из-под одеяла, спустилась вниз, взяла лежавший под столом пакет с платьем. От шороха Юджин задвигался, я замерла, прижимая платье к груди. Он не проснулся. Я надела платье и подошла к окну. Китайский ресторан пустел. Вот ушла пожилая пара с рюкзаками, в ярких куртках, скандинавы или немцы, встали из-за стола девушки с этюдниками. В ресторане остался один человек. Он сидел спиной к окну, лица не было видно. Я смотрела на его линялую джинсовую спину, на длинные, до плеч, волосы. Он?

Старая китаянка в засаленном фартуке вытирала столы. Человек встал, и на секунду я увидела его лицо в тёмных очках для слепых. В руке он держал белую трость. Слепой пошёл к двери, наткнулся на стол, но нашёл дорогу. Когда он вышел, уборщица погасила свет. 

Я сняла платье и взобралась на кровать, под одеяло.

 - Замёрзла? - пробормотал сквозь сон Юджин, - иди ко мне. 

            

                                        Глава 6.

                                         Охота                            

  Мывскочили в поездзаминутудоотправления. Единственныеввагонепасссажиры - другихжелающихпутешествоватьвшестьтридцатьдождливогосубботнегоутранебыло, мы сели за стол у окна.

 Юджинзадремал. За окном плылитемныеотдождякрышидомов, тянулисьжелтоватыеполя, потомопятьмокрыекрыши.

 ВШросбэринасниктоневстречал. Утренняястанция, чистенькая, умытаятолькочтопрошедшимдождем, сияющаявлучахпоявившегосясолнца, напоминалавикторианскиеакварели. Транспорт, вернееегоотсутствие,несколькопортилолирическийпейзаж. Мокрыйскверпередстанциейблестелнасолнце.

 - Онточнонасвстретит? - Юджин зевнул и потянулся, - зачеммыввязалисьвэтузатею?  

 Япробормоталачто-тоневразумительное. Городокспал. Послышалсяшумприближающейсямашины. Кстанцииподъехалгрузовикскрытымверхом. Изкабинывылезтолстяквтвидовомпиджаке, невязавшийсясзаправленнымиврезиновыесапогибрезентовымибрюками, вразвалочкуподошелкпочтовомуящикуибросилписьмо. Онужезалезвкабину, когдаяопомниласьиподбежалакмашине.

 - Извините, какнамдобратьсядоусадьбы Уишлоу? Гдездеськэбыостанавливаются?

 - Анигде, - веселоответилтолстякисинтересомвзглянулнанас, - вывгостикстаромуграфу?

 - Наспригласилегосын. Почемутоневстретил, -яс надеждой смотрела на машину фермера.

 -  Аустарогографасклероз, умолодого, может, тоже, - захохоталтолстяк, - ладно, садитесь, довезувасдографа - мояфермарядом.

 Мыселивмашину. Сзадидонеслосьхрюканье.

 -  Красавицымои, свинки, свыставкизабираю, пришлосьихтамнаночьоставить. Аграфвашмоихсвинейнелюбит, говорит, наего землюзаходят. Асамсебеженукитайскую выписал по каталогу.    

Свиньизахрюкалигромче, словно тоже осуждали старого графа.

Я отвернулась, чтобы фермер не видел как я борюсь со смехом. Мой возлюбленный снимал маленькой цифровой камерой проплывающие за окном поля.

 - Если я куда-нибудь еду, я потом делаю фильм и посылаю друзьям, родителям.

 Я промычала что-то одобрительное.

 - После России я сделал фильм с русской музыкой. Мейсять свейтить, - Юджин махнул рукой, - одним словом мун шайнс брайтли. И все друзья говорили, что когда я открою фирму, то они приедут ко мне в Москву.       

 Полязакончились. Теперьмыехалипозаросшемутолипарку, толисаду. Попадалисьияблони, исосны, искелетыбеседок. Уостовафонтана, внутрикоторогоросвысокийколючийкустарник, машинасвернулавсторонуивыехалакусадьбе - вполнеухоженной, сблестящиминасолнцеокнамиинедавнопокрашеннымкрыльцом.

 - Вотиприехаликвашемуграфу, - фермероставилдвигательработающим.

 - Спасибо, - Юджин протянул фермеру деньги, но тот отказался.

 Мывылезлиизмашины и пошли по дорожке, усыпанной мелким гравием.

 Яподняласьпоступенькаминажалакнопкузвонка. Дверьоткрыламолодаяфиллипинка, впрозрачномхалатеизолотыхдомашнихтуфляхнакаблуке.

 - Наохоту? - Отфилипинкипахлопрянымидухамиинемножкоперегаром.

 - Здравствуйте, мыколлегиХьюион-

 - Всеуехали, - филипинкапоказалапальцемвсторонуполя, - туда, - изакрыладверь.

 "Может мы попали не в ту усадьбу", гадала я. Зазвонил мой мобильный.

 - Тамара, извинименя, - голосХьюсталвыше от волнения, -отецдолженбылвстретить, новсеперепутал.

 - Что же нам делать? - я разозлилась и старалась не показать этого.

 - Идитепотропинкечерезрощу. Япойдунавстречу.

 Яположиламобильныйвкарман и взяла Юджина под руку.

 - Хью здесь, идём.  

 - Зачеммы ввязались в эту затею? - грязьсердиточавкнулаподрезиновымисапогамиЮджина, онпоскользнулся,ноудержалравновесие, - сегодня как раз регби по телевизору.

 - Английская экзотика, будет что вспомнить в Нью-Йорке, - я едва не растянулась, проехав с пол-метра по грязи. Юджин успел схватить меня за руку.

 - Я ведь через пару месяцев уеду, - он так сильно сжал мою ладонь, что стало больно, - тьи хрустишь?

 - Чем хрущу? – не сразу догадалась я. К юджиновым переходам с английского на русский я привыкла, а вот к его шипящим согласным – нет.      – Конечно, мне грустно.

- Правда? – обрадовался Юджин.    

 НавстречунамбыстрошелХью.

 - Умоляювасизвинитьменя, - Хьюпожал нам руки, - какярадчтовывыбралисьвнашезахолустье. Идемте, яприготовилружья, первыйдрайвначнетсячерездесятьминут.

 Сзадираздалсяшуммоторабыстроприближающийсямашины. ХьюиЮджинотскочилииводнусторону, ая - вдругую. Зарулемсиделафилипинкаизусадьбы.

 - Нуиездитэтадама, - присвистнулЮджин когда машина скрылась за поворотом.

 - Этаженаотца, - вздохнул Хью. 

 Навстречуимшелкраснолицый, седойкаклунь, стариквбриджахипотертомтвидовомпиджаке.

 - Всеждутвас, - недовольнопроговорилон, повернулсякнамспинойипошелвобратнуюсторону.

 - Отецнездоров, проститеего, - вздохнул  Хью .

Рощаредела, ужеслышалисьголосаисобачийлай. Междудеревьямипросвечивалитвидовыеспины, мелькалилабрадоры.  

 Мывышлинакрайполя. Сдюжинугостейграфастоялинарасстояниишаговдвадцатидруготдруга. Восновноммужчины, нобылоинесколькоженщин. Одна, в длинном плаще болотного цвета, оказалась рядом с нами.

 - Держите, - Хью снял с плечаружьё, - только осторожнее. Можетевзятьссобойнесколько фазанов.

Сзадипослышалсяшум, словно огромная волна набирала силу.Секундыспустяпоявилисьпервыефазаны. Испуганные - загонщикиударялиподеревьямпалками, птицывзлетали, ищаспасениянаоткрытомпространстве. Кактолькофазанынабираливысоту,раздавалисьвыстрелыиптицыодназадругойпадалиназемлю.

 Яприцелиласьипромахнулась. Юджин взял у меня ружьё, прицелилсяипопалспервогораза.

 Уцелевшие птицы разлетелись.   

 - Охота закончилась, господа, - крикнул старый граф и отхлебнул из фляжки.   

 Охотникиподбиралиптиц. Юджинвзялврукуодногоизсвоихфазанов. Неожиданноптицаиздалазвук, похожийначеловеческийстон. Юджинзастылсфазаномвруке, стараясьнесмотретьнаптицу. Собиравшая "своих" фазановженщиназаметилаэто.

 - Вы, наверное, первыйразохотитесь. Давайтеяпомогу, - онаподнялафазанасземлииоднимбыстрымдвижениемсвернулаемушею, - так-тоемулучше, большенемучается. Янадеюсьувидетьваснапарти, здесьпирогсфазанами - произведениеискусства, уверяювас.

 - БлагодарюВас, мэм, - Юджин, стараясь не смотреть на безвольно висящую голову фазана,взялптицу, - я вырос в Нью-Йорке, там охотиться негде. 

 - Осенью я несколько раз в неделю охочусь. У меня в погребедюжинытрифазанов висит.

 Охотники потянулись в сторону усадьбы. Я шла рядом с дамой в плаще. Моросил дождь. Тяжелые от прилипшей глины резиновые сапоги портили настроение.

 - Вам и в дождь нравится охотиться? - мне действительно было интересно, что же приятного кроется в хождении по грязи дождливым осенним утром.

 - Для нас, родившихся здесь, - голос дамы в плаще патриотически зазвенел, - погода не имеет значения.

 Юджин сжал мою руку и улыбнулся. Мы отстали и оказались рядом с румянным толстяком.

 - Отменно накормят, я уверен, - он потер маленькие пухлые руки, потом старомодно поклонился, приподняв фетровую шляпу, - Джонатан.

 Он оказался прав. Когда мы вернулись в усадьбу, пожилая филипинка в белом кружевном фартуке пригласила всех в столовую.

- Всегда думал, что дворецкий - это мужчина, - сказал Юджин, пока мы шли по холодному, с осыпающейся штукатуркой коридору.

- На зарплату английскому дворецкому у них нет денег, - я показала на трещины в потолке.

 Гостей усадили за длинный, накрытый белой скатертью стол. Тут и там стояли стеклянные шкафы с чучелами лис. Одна из них, обнажив желтоватые клыки в предсметном оскале, смотрела на меня.

 Еду подавали двое совсем молодых ребят, наверное подрабатывающих в выходные школьников. Им было непривычно двигаться в больших, не размеру фраках. Путаясь в фалдах, один из официантов чуть не уронил знаменитый пирог с фазанами.

  Старый граф сидел во главе стола и клевал носом. Хью занял место рядом с отцом и не давал ему окончательно уснуть.

 - Люблю поохотиться, - не дожидаясь официанта, Джонатан энергично накладывал картошку, - спорт, свежий воздух, - он взял лопаткой большой кусок пирога и положил на тарелку, - после такого не грех выпить, закусить. Вам кларета?

 Я протянула бокал.

 - Интересно, сколько у них слуг? - Юджин склонился к моему уху. 

 Я пожала плечами.

 - Вот разбогатею в России и куплю там себе имение, - произнес он мечтательно.

- Пирог, пирог положите, - Джонатан показал на почти пустое огромное блюдо, - это нечто божественное. Кстати, будете сегодня на благотворительном вечере графини? Она, бедняжка, старается соответствовать, - хохотнул Джонатан и протянул мне открытку-приглашение.

 Я сунула приглашение в карман джинсов.

 - Охота – это отвратительно, - Юджин наклонился ко мне, - никогда не забуду, как моему фазану свернули шею.

 - Ты же пирог сейчас ешь, - я посмотрела на пустую тарелку, - съел уже. А вчера – курицу ел. Фазан хоть пожил вольной жизнью перед тем как оказаться в духовке.

 - Лис вот этих они не едят, я надеюсь, - он показал глазами на ощерившееся рядом с нами чучело, - а всё равно убили.

 - Как вы думаете, а где в Сибири спрятаны атомные бомбы? – старичок – одуванчик, сидящий напротив меня, перегнулся через стол, - я слышал Вы – из России.

 - Не знаю, - чуть не поперхнувшись вином, я улыбнулась одуванчику, - я в страховании работаю.

 - Жаль, - вздохнул старичок, - а я думал, поеду, посмотрю.      

 Обед закончился. Старый граф встал, его примеру последовали гости.

 - Пойдёмте, я покажу вашу комнату, - Хью улыбнулся, говоря «вашу», - наверху.

 На лестнице пахло сыростью. Он привёл нас к низкой, потемневшей от времени двери.

 - Отдыхайте, вечером можно в паб сходить, - Хью приоткрыл дверь.

 - Джонатан сказал, что твоя мачеха устраивает благотворительный вечер, - Юджин обнял меня за плечи, - можно мы придём?

 - Приходите, конечно, - Хью скривился, как будто у него заболел зуб, - но ничего особенного не обещаю. У меня дел много, увидимся вечером.

 Мы вошли в комнату.Холодный воздух отдавал плесенью. Огромный, напоминающий средневековый замок, платяной шкаф темнел в углу. На портрете предок Хью зябко кутался в горностаевую мантию. Напротив темнел камин, рядом лежали дрова. У дверей стояли наши сумки. Слуги принесли, наверно.

 - Сейчас огонь разведём, - Юджин сел на корточки у камина и зажёг спичку.

 Я подошла к шкафу и открыла дверки. На дне лежало несколько тёплых пледов. Я взяла их в охапку и принесла к камину.

 - Здесь везде холодно, - Юджин закутался в плед, - в России тоже так холодно?

 - Нет, - я уселась рядом, завернувшись сразу в два пледа, - там центральное отопление.

 Огонь разгорался, Юджин поддел полено железным прутом, посыпались искры. Становилось теплее. 

 Я достал из кармана приглашение. Под фотографией старого графа и филипинки Элли стояла надпись "Вечер бедного осла".

 - Наверно, Элли сама сочиняла текст, - я протянула открытку Юджину.

 Он засмеялся и перевернул открытку. На другой стороне два осла, украшенные цветами и лентами, парили над зелёным лугом. Под парящими ослами чернел печатный текст.

 "Я - потерянная в вашем мире душа и не знаю ваших слов, а вы - моих. Я несу свою тяжёлую поклажу и не могу снять её сам," читала я, "отпустите меня." От Эллиного странного английского мне стало не по себе.

 - Давай поспим немножко, - Юджин зевнул, - ведь в пять утра встали.

 Не раздеваясь, мы легли на высокую старомодную кровать, поблёскивающую медными набалдашниками, и мгновенно уснули.

 Когда я открыла глаза, за окном стемнело. Мой мобильный показывал семь двадцать. До начала вечера бедного осла оставалось полчаса. Юджин спал. Я достала Никкино платье. Сверкнули алые блёстки.

Я понимала, что это платье не подходит к сегодняшнему вечеру, но не могла больше ждать. Надев платье, я подошла к чернеющему окну и, вглядываясь в темноту стекла, старалась угадать, как выглядит Смуглый Ангел.

 Перед глазами кружилась женщина с открытки Чёрной Розы – темноволосая, в алом платье. 

   

 

 - Вставай, - я тормошила Юджина, - мы опоздаем.

 - Это ты? - он тёр глаза,  - я тебя не узнал.

 

 Мы вошли в "лисий" зал. Длинного стола не было, вместо - несколько небольших столов, накрытых белыми скатертьями. Стены украшали гирлянды из цветов. У стены - эмпровизированная сцена.

 - Добрый вечер, - перед нами стояла Элли в коротком полупрозрачном платье, больше похожем на бельё. Она подвела нас к  столу, где сидели Джонатан с дамой, свернувшей шеи фазанам.

 - Молодцы, что пришли, - Джонатан налил мне и Юджину вина, - посмотрим, чем повеселит нас молодая графиня. Вас прямо не узнать, - он оглядел меня с ног до головы.

 - Ты правда странно выглядишь, - шепнул мне Юджин когда мы уселись. Даму, которая свернула шеи фазанам, звали Генриетта и она была женой Джонатана. Слева отменя сидела седая лэди с тонкими, словно поджатыми губами. Её кавалер чем-то напоминал Черчилля. Их имена я не запомнила.

 Заиграла музыка, и на сцену вышли музыканты: саксофонист в потёртом замшевом пиджаке и бледная длинноволосая девица с фоно. Саксофонист поднёс инструмент к губам. Звук, похожий на охотничий рожок, заставил гостей замолчать и повернуть головы. На сцену вышла Элли, слегка покачиваясь на высоких каблуках.

 - Вечер бедных ослов, - объявила она, слишком близко наклоняясь к микрофону, отчего её голос прогремел как гром.

 Элли сошла со сцены, и девушка с фоно заиграла что-то очень печальное.

 Я выпила второй бокал вина и достала сигареты.

 - Ты что, в помещении курить нельзя, - Юджин оглянулся по сторонам.

 - Можно, - Хью стоял рядом с нашим столом, - отец курит всё время.

 Хью поставил на стол бутылку водки, пожал руку Джонатану и поцеловал Генриетту.

 - Я, как русские, люблю водку, - он сел рядом со мной, - видишь, работаем в одной фирме, а поговорить не успеваем.  

 - Вы на разных этажах, - пробормотал Юджин, рассматривая бутылку, - это в Финляндии сделано.

  Не обращая внимания на слова Юджина, Хью разлил водку в бокалы для минеральной воды.

 - На здоровье, - он залпом выпил водку, - пей до дна.

 Юджин выпил залпом и закашлялся. Хью налил ещё.

 - За то, - Хью чокнулся со мной, - что вы - первые русские в этом доме. Я учил русскую литературу в университете.

 - Как же ты попал в Сити? - удивился Юджин.

 - Ещё десяток лет назад это было неважно, - Хью чокнулся с Юджином, - диплом - это так, бумажка. Мой дядя учился в Итоне с нашим сэром Рупертом. 

 Я слушала плачущий саксофон. И десять лет назад, и сейчас в старых страховых компаниях образование в Итоне и арискратическре произношение ценились куда больше дипломов. Мажестик, основанный в позапрошлом веке, следовал традициям Сити. Моя бывшая начальница Шивон была исключением. Теперь этим исключением стала я.

 - У нас, американцев, это не принято, - от водки у Юджина слегка заплетался язык, - каждый пробивает себе дорогу сам.

 - Ты же не настоящий американец, - я почувствовала обиженный взгляд своего возлюбленного и попыталась исправить сказанное, - то есть ты эммигрант, вернее из семьи...

 - Я - американец с трёхлетнего возраста. Ненастоящие - это нелегальные мексиканцы, - обиженнный Юджин залпом выпил водку.

 - Где она нашла этих музыкантов? - Хью, меняя тему разговора, повернулся к эстраде, - сыграли бы что-то повеселей, а то развели мировую скорбь.

 Словно почувствовав неодобрение Хью, саксофонист выдул пронзительною ноту то ли танго, то ли фокстрота. "Чёрчиль" пригласил Генриетту, и они вышли на середину зала. Джонатан и седая говорили про сдачу земли внаём.

 - Давай потанцуем, - Хью дотронулся до моей руки. Мы вышли на середину зала. Краем глаза я увидела, как Юджин зло смотрит на нас. "Смуглый Ангел любит двоих, и Родриго, и Его," крутилось в голове.

 Саксофонист выдувал стонущие ноты, танцующих пар всё прибавлялось и прибавлялось. Несмотря на выпитое, Хью ни разу не наступил мне на ногу. Когда музыка закончилась, мы вернулись к столу. Юджина там не было. 

 - Пойдём в саду посмотрим, - попросила я.

 Мы вышли в сад. Влажный после дождя ночной воздух облепил нас как паутина.

 Что-то белело метрах в двадцати от входа. Я пошла в направлении белого пятна, Хью - за мной.

 Юджин сидел, обхватив голову руками, в беседке. На полу стояла бутылка с вином. Он увидел нас и зло сказал, - Ну что надо? - и отхлебнул из бутылки.

 - Мы тебя потеряли, - сказала я по-русски.

 - Мне грустается, - его голос смягчился то ли от тягучих русских гласных, то ли от выпитого вина.

 -  Не грусти, - я наклонилась к нему, - пойдём внутрь.

 - Идём, - Хью похлопал Юджина по плечу, - а то я с твоей подругой всё танцую.

 Юджин вскочил и выкрикнул несколько русских ругательств. Мягкое невзрывное "х" выдавало в нём иностранца.

 Он побрёл в сторону дома, покачиваясь и спотыкаясь. Я догнала Юджина.

 - Подожди, - я хотела взять его под руку, но он резко оттолкнул меня и побрёл в сторону дома. От обиды я чуть не заплакала.

 - Какие вы все русские взрывные, - догнал меня Хью и положил мне руку на плечо, - пойдём ещё потанцуем. 

 Мы вернулись в дом. Юджина за столом не было.

 "Ну и не надо", разозлилась я.

 - Пойдём? - Хью взял меня за руку и вывел на середину зала.  

Вокруг нас топтались пары под тягучие блюзовые вариации. Я посматривала на своё отражение в большом зеркале на стене. Алые блёстки Никкиного платья вспыхивали в полумраке зала и, как мне казалось, покалывали кожу.

 Сильно выпившая Элли, покачиваясь, взошла на эстраду. Чтобы удержаться на ногах, она вцепилась в руку саксофониста. Не имея возможности играть, он, не растерявшись, поклонился публике. Девица с фоно, видимо только начинающая карьеру ресторанно-корпоративного лабуха, раскрыла от удивления рот, но продолжала играть.

 - Помогите ослам! - выкрикнула в зал Элли. Гости вяло зааплодировали. 

 - Графиня сегодня в ударе. Удивительно, как  из двухсот филлипинок в каталоге брачного агенства отец нашёл самую пьющую и вздорную, - вздохнул Хью.

 - Снимите с бедных осликов их тяжкие ноши! - Элли взмахнула рукой и чуть не упала с эстрады.

 - Как она ещё может связанно говорить в таком состоянии, - Хью бросил злой взгляд на мачеху.

 Саксофонист спохватился, протяжные эллингоновские ноты заглушили затихающие аплодисменты и смешки.   

 - Пойдём ко мне, - рука Хью скользила по моей спине.

 - Пойдём, - я взглянула на своё отражение в зеркале, на красное никкино платье. 

 Мы поднялись по широким лестнице, покрытой истертым ковром, на первый этаж. Хью открыл дверь своей комнаты и пропустил меня вперёд. Со стен смотрели маски: африканские, усыпанные раковинами, китайская с выпученными глазами демона, серебрилась в полумраке веницианская маска. На полу лежала шкура белого медведя, валялись разноцветные шелковые подушки с вышитыми на них цветами, птицами. На одной был вышит ослик .

 - Видишь, и здесь ослы, - перехватил мой взгляд Хью, - я после университета много путешествовал.

 Я села на медвежью шкуру, Хью опустился рядом.

 - Это ты медведя застрелил?

 - Нет, что ты. Мой отец, много лет назад, - Хью говорил, словно оправдывался, и как бы невзначай, скользил ладонью по моей ноге.

 Его ладонь поднималась выше, я чувствовала его горячие губы на шее, груди.

 «У никкиного возлюбнного, наверно, тоже горячие губы», промелькнуло в моём сознании. 

 Острые волоски меха покалывали шею. Потом мы выкурили джоинт, один на двоих. Когда мы спускались вниз, к гостям, Хью дотронулся до моей спины.

 - Медвежья шкура лезет, - тихо засмеялся он, отряхивая волоски с платья. 

 Мы прошли к столу. Кресло Юджина пустовало. Джонатан тихо дремал, скрестив руки на огромном животе. Генриетта беседовала с седой лэди о повышении налогов, и обе соглашались друг с другом, что мир катится в бездну. Девушка игрывала какой-то известный блюз, его всё время исполняют в рекламных роликах. 

 Музыка смолкла. На середину зала выехала Элли на осле. В его гриву были вплетены цветы и ленты.

 - Шит! - только и сказал Хью.

 - Боже! - воскликнула седая дама и привстала чтобы получше видеть происходящие.

 - Что ещё можно было ожидать от жены по каталогу, - презрительно скривила губы Генриетта и толкнула в бок Джонатана, - просыпайся, а то всё пропустишь.

 Изумлённая публика негодующе зашумела. 

 - Помогите бедному ослу! - крикнула Элли в зал.

 Осёл испугался обилия новых лиц и света. Он издал звук, похожий на саксофон, и забегал по кругу. Фоно со звоном полетело на пол, музыканты отскочили в сторону.

  Хохотал проснувшийся Джонатан, негодующе шипела седая дама за нашим столом. Элли не могла справиться с ослом.

 Осёл упал на передние ноги и закричал тонким голосом. Как будто заплакал.

 - Если осёл сломал ноги, его придётся застрелить, - ровным голосом произнесла Генриетта, - поехали домой, - она повернулась к Джонатану.

  Элли слезла с осла и обняла его за морду. Осёл мотнул головой и укусил филипинку. 

 Дальше я помнила плохо. Кто-то перебинтовал ей руку салфеткой.  С ослом было всё в порядке. Это сказал похожий на принца Вильяма парень во фрачной паре. Он оказался ветеринаром.

 К столу шёл слегка протрезвевший Юджин. Хью вызвался  принести кофе и пропал. Я чувствовала, что он не вернётся и была ему благодарна. Гости расходились.

 Юджин долго не мог найти нашу комнату. Потом - выключатель на стене. Дальше я ничего не помнила.

 Утром мы уехали рано. По дороге к станции - удалось вызвать кэб, я и Юджин не сказали друг другу и слова.  Мы сели в поезд и уставились в окно.

 - Тамара, я должен сказать тебе что-то, - Юджин дотронулся до моей руки.

 Я подняла глаза.

 - Я ещё не развёлся с моей бывшей женой. Мы пока живём в одном апартменте, - от волнения его лицо покрылось красными пятнами.

 - Но ми засыпать в разной кровати, - выпалил Юджин по-русски, прячась за завесой чужого языка.

 - Хоть в одной, - мне не хотелось разговаривать. Через час мы приехали на вокзал Паддингтон и вышли на шумную Праед Стрит.

 - Пойдём пообедаем куда-нибудь, - Юджин взял меня под руку.

 Мы вошли в первый попавшийся паб. Было воскресенье, время ланча, и по всей Британии, "от моря и до моря", подавали к столу ростбиф, варёную капусту-брокколи и картошку. Наш паб не был исключением. Мы заказали еду и весь обед смотрели новости ВВС.

 - Пойдём к тебе? - Юджин отодвинул пустую тарелку и сжал мою ладонь.

 - Не сегодня, - я встала из-за стола, - мне кое-что купить надо, убраться.

 Мы попрощались, и я пошла в сторону Охфорд стрит. Потом свернула на  Чаринг Крос. Я разглядывала витрины букинистических магазинов. На одной витрине я увидела книгу Агнии Барто.

 "Мы с Тамарой ходим парой", зазвенело в  ушах. Я вспомнила, что уже была в этом магазине, в подвале. Теперь книгу вынесли наверх.

 

                        Глава седьмая.                                                 

                      Начальственное кресло.

 Япришлавофисраньшевсех. Уборщицаещенеушла, еепылесосурчалгде-тозастеной. Коридор, кабинет, всепахложидкостьюдлячисткиковров. Противныйслащавыйзапах. Ячихнулаизакрылазасобой  дверь.

 Яподошла  кокну, любимомуместуШивон, селанаподоконникиоткрылаписьмо.

 "Ясердитнатебя, мойангел. Почему ты не говоришь со мной?Яждалнапротивполдня, потомподошелкподъезду. Былохолодно, нояждал, предчувствовалтвоераннеевозвращение.

 Тольконеотвергайменя."

 

 Вдверьпостучали, янеответила, не хотелось расставаться сНим. СекундуспустякрадучисьвошлаАбби. Она не заметила меня иметнуласькполкам,гдестоялиодинаковыесиниепапки. Аббипробежалаглазамипоназваниямпапокиотложиладве. Якашлянула. Онанеожидалаувидетьменяивскрикнула.

 - Привет, тычтоиспугалась?

 Аббипришлавсебяиглубоковдохнула. Стараясьзагладитьоплошность, засмеялась.

 - Данет. Простатакзашла, думала, найдусвоистарыебумаги. Ой, мнепора, - она быстровышлаизкабинета.

 Пространствозастенамикабинетанаполняялосьголосами - начиналсярабочийдень. Я торопливо дочитывала письмо. 

 " Тыодна, анасамомделеестьдветебя: вечерняя, золотыетени, наряды, переливающиевсемиоттенкамипламени, идругая, утренняя, торопящаясяпошумномуКингсвэювмаленькуюзалитуюсолнцеммансарду. Тамтыбываешьдва, триразавнеделю.

 Носейчасты, ита, идругая, недумаешьобомне. Помни, ямогурассердиться. Как тогда рассердился."

 ДоэтогоОнникогданеугрожалНикки. Я сунула письмо в ящик стола,        мне стало страшно.

 Чтобы успокоиться я открылаоднуизсинихпапок. Копии контрактов с "Южнойзвездой", компанией, которуюстрахуетМажестик.  Искиотнебольшихпредприятий, ферм. Вотпопалась "фабрикапосушкекальмаровиосьминогов". Вотиск, "Неаполитанскиефрукты". Яобратилавниманиечтоиосьминожнаяфабрикаисельскохозяйственныйкооператив "Неаполитанскиефрукты" находятсяводномместе. Наоднойитойжеулице, водном "двухэтажномстроенииизкамня", какговорилосьвиске.

 «Гдежеонисушаткальмарыихранятапельсины?» - я вчитывалась в строчки контракта.

 "Двекомпанииводномздании, дваисканаодноимущество", японяла,чтосумма компенсациипослепожара удваивается. Поостаткамопределяютчтогденаходилось. Кучкапеплаотодногокомпьютераиликоврамалоотличаетсяоткучкипеплаотдвухкомпьюторов.

 "НеможетбытьчтобыШивоннедогадывалась. Значит, знала?" - япросмотрелаобепапкиинашлапятьподобныхсовпадений. ПочемуШивоннедоложиланачальству? ЭндрюилитогдаещеживомусэруРуперту?

 - Доброеутро, - вдверьзаглянулаРобин. Еетщательноуложеннаяголоварезкопахлалаком. Белыйжакетслепилглаза, - что - нибудьприготовитьнапоследок?

 - Ачтосегоднянамечается? - отзапахалака у менязапершиловгорле.

 Робинразвелавнедоумениеруками. 

 - Сегодняунассамоевысшееначальство, американскиехозяева, -Робинсмотреланаменякакнадиковиннуюптицу, - Шивонтакготовиласькэтому.

 - Мнеонаничегонесказала.

 - Американцыприезжаюткнамкаждыйгод, обэтомвсеруководствознает, - фыркнулаРобинизакрыладверь.

 "Шивонприготовилапапкидляамериканцев! ОнивраждовалисРупертомиШивонждаласлучаяизбавитьсяотнего. Ееотравленныйкинжалопоздал."

 Я взялапапкиипошла в офисЭндрюэтажомвыше.

 - Да, - недовольнопроворчалииз-задвери.

 Явошла. Эндрюподписывалкакие-тобумаги. Егосекретарьподавалаемуновые.

 - МненужноВамчто-топоказать, этооченьважно, - яужесомневаласьвправильностисвоегорешения,ноотступатьбылопоздно. Иначевсёсвалятнаменя.

 - Давайсюда! - рявкнулобычнофлегматичныйЭндрю.

 Яоткрылапереднимобепапкииподчеркнуланогтемнужнныестроки.

 ЛицоЭдрюизбледногостановилосьпунцовым.

 - Молодец, чтотымнепринеслаэто. Не дай Бог это америкашки увидят, - онзалпом выпил чай, - будешьисполнятьобязанностиШивон - ееоставляютвглавномофисе. Испытательныйсрок - шестьмесяцев. Потомподпишемконтракт.

 Явернуласьвксебе. Черезминутув  дверьпостучали. Юджин стоялнапороге, виноватоулыбаясь.

 - Явесь вечер скучал по тебе. Дождь шёл. Мне от этого всегда грустнее делается. А тебе?

 - Мне тоже. Пойдём кофе попьём?

 - Пойдём, - обрадовался он.

 

 Встречасамериканскимначальствомзанялавесьденьибольшуючастьвечера - совещание, проверкадостиженийкаждогоотдела - менеджеркомпьютерногообеспеченияуехалдомойнатаксивпрединфарктномсостояние, ещеодно  совещание,вовремякоторогосвпечатлительнойРобинслучиласьистерика,ибанкетдляруководствавресторанеСавой.

Во время банкета ясмотреланаамериканскогодиректора, непьющегоалкоголявегетарианца, постныефизиономииегоассистентовимысленноулыбалась, представляяогненно-рыжую,выпивающую по три пинты ГиннесаШивонсредиееновыхколлег.

 Явернуласьдомойпоздно, новсёравнозаглянулавкоробкудляпочты. Писем от Него не было.

                                     

 Во вторник утром, сбежаввнизпоступенькам, язаметила письмоотквартирногоагенстваиположилаконвертвсумку. Вышланазатопленнный ЧарингКросс - прорвалотрубу. Прохожиеперепрыгиваличерезлужи, толпаформироваласьвузкиеручейкииобрушивалась, какпрорвавшаяплотина, внизпоступенькамвметро "ТотнемКортРоуд". Потом, последушногогрохочущегопоезда - быстраяпробежка  подморосящимдождём, лифт, наконецкабинет.

 Я подошлакокну, включилачайники, какШивон, сталанаблюдатьзавходящимивофис. Торопливосеменилначальниккомпьютерногообеспечения - порекомендациивчерашнегоамериканцаегоотделподлежалсокращению, гордопроцокалавысокимикаблукамиМэй, безучастнобрелатоскующаяпострогойШивонРобин.

 Водазакипела, язавариламятныйчайиселазастол. Вспомнилапрописьмовсумкеидосталаконверт.

 "...квартирапродана...согласнопунктушестьконтрактапросьбаосвободитьдотридцатогочислаипередатьключи...рады  предложитьдругиеквартирывэтомрайонеилидругом,"запрыгалипередглазамибуквы.

Янезаметила, каквошлаРобин.

 - Эндрюпросилзайдти, - буркнула секретарша и вышла.

 ЯподнялаглазаотписьмаиувиделапечальнуюспинуРобин. Дверьзакрылась. Запел мобильный.

 - Привет, я увидел, что ты пришла, - голос Юджина звучал неуверенно, - может, сходим на ланч вместе?

 - Может быть. Извини, тут у меня с квартирой проблемы.

 - Эндрюждет, - вдверяхстоялаРобин, - руководство, знаете, нелюбитждать, - презрительнодобавилаонаизакрыладверь.

 - Зайду к тебе после совещания у Эндрю, - я выключила мобильный, вышлаизкабинетаиподошлакстолуРобин.

 - Робин, еслиВасраздражаетчтонаместеШивоня, Вамстоитподуматьопереходевдругойотдел. 

 Робинпересталапечататьисудивлениемпосмотреланаменя.

 - ЧтоВы, Вампоказалось. Даипотомясекретарьвсегоотдела, нетолькоВаш, - Робинвыпустилакоготки. Янесдвинуласьсместа. 

 - МысВамисработаемся, яобещаю, - сказаламневследРобинсопаскойиуважением. Таконаразговаривала только с Шивон.

 Я вышла из кабинета, впервые почувствовав себя руководителем. Высоко подняв голову, я шла в сторону кабинета Эндрю.

 "Как же я буду получать Его письма, если я перееду?", ударило мне в висок. Я не знаю его имени, адреса. Я не знаю как Он выглядит. Иногда я представляю Его похожим на Юджина, иногда – на мою первую любовь, иногда – на Хью. На глаза навернулись слёзы. Пробежал мимо офисный завхоз, с интересом взглянув на меня.

 - Сенная лихорадка, - для убедительности я шмыгнула носом. Завхоз посочувствовал и побежал дальше, а я поплелась на деревянных ногах к своему начальнику.

 - Сразу - кделу, - Эндрю открыл мне дверь и указал на кресло, - Вашипредложенияпоулутшениюработыотдела.

 - Нестоитработатьс "Южнойзвездой", - пробормоталая.

 - Этопонятно, агдемывозьмемновыхклиентов?

 - Мыпредложиимскидкизапервыйгодвзносоввсемкомпаниямрегионаиизжелающихотберемсамыхлучших, - яговориланаобум.

 - Рискованно. Яподумаю, - Эндрю открыл для меня дверь, - а Вы вполне справляетесь с ролью Шивон.

 Я вышла из кабинета и столкнулась с Мэй.  

 - ПойдешьснамивВэст Енд? УАбби - деньрождения.

 Ясказала, чтонезнаю, асамадумала, какпродлить квартирный контракт.

 - Смотри, зазналась, - засмеялась Мэй и побежала по своим делам.

 

 В конце рабочего дня позвонил Юджин и сказал, что идёт в  бар "Нобу" с приехавшими американцами. Начальник - вегатарианец видимо решил оттянуться на свой командировочный бюджет и пригласил Юджина и ещё парочку гостящих у нас засланных казачков из Нью Йорка.

 - Можем потом встретиться, только это поздно закончится.

  Ясказала,чтолучшевстретитьсязавтраинабраламобильныйМэй.

 - Да, - почтичтопрокричалаМэй. Гулголосовимузыканеоставлялисомненийчтоонавпабе.

 - Тыменязвалавпабпослеработы. Можнояквамприсоединюсь? Наверно, находясьсредилюдей, не связанных с Его страстью к Смуглому Ангелу, я приду в себя и избавлюсь от этой почти наркотической зависимости. Приблизительно так думала я, напрашиваясь в их компанию.

 - Подходи. Мыужевцентре, рядомсЛейстерСквэйэ, -  Мэйназвалаулицу, - барназывается "Мельница".

 На выходе изметро "ЛейстерСквэйэ"былонепротолкнуться. Жаждующиеразвлеченийшлиплотнымитолпами. Рядомпроталкивалась сквозь толпустайкадевицвоткрытыхплатьях. Октябрьскийдождьпадалнаголыеспины, нодевицы, истинныелондонки, толькоповодилиплечамииполучалосьдажекокетливо.

 ЯсвернуланабоковуюулочкуиувиделанеоновоеМ. "Мельница" былапопулярнымзаведением - увходастоялаочередь. Мэйкуриларядомсдверьюиокликнуламеня. Охранникпопросилоткрытьсумкуидолгоизучалсодержимое.

 НаконецмывошливнутрьиселиустойкирядомсАбби и её подружками.

 - Не ожидала что ты придёшь?  - судяпоголосу,Абби уже хорошо выпила.

 - Даладнотебе, - Мэйтолкнулаеелоктемвбок.

 - Нукакноваяработа? Справляешься? - Аббинеунималась.

 " Можетлучшеуйдти? Но я вернусь домой, в пустую тёмную квартиру. Аегописьманет. ИОнскороисчезнет. Возвращённые новыми жильцами,его письма будут вертеться в почтовой круговерти, как неприкаянные души, и тоже растворятся, канут в небытие."

 - ЭтотыЭскьюнатотсветотправила, - голосАббисталвизгливыминадежноспрятанныеИст-эндовскиеинтонациивырвалисьнаружу.

 Подружки Аббислушали, будеточемпоговоритьвпонедельник.

 - Далаемутам, вотстаринаЭскьюисыгралвящик. Вего товозрастеэтопротивопоказано. Тихонятихоней, сиделакакмышка, ивдруг, запоследнююпарунедель, начальницейстала, - краснаяотзлостиивыпивкиАббивскочиласостулаиподошлакмне.

 Барменвсматривалсявзал, ищаглазамисекьюрити.

 - Думаешь, папкуотнеславовремяисможешьбытькакШивон, - Аббиприближаласьвсёближеиближе. Явспомниланедавновиденнуюдракудвухженщинвметро. Онивцепилисьдругдругувволосыикружили, словновдикарскомтанце, втактдвижениявагона.

 - Постараюсь, - янесдвинуласьсместа. 

 Аббиприблизиласьещеближе. Мэй схватилаеёзаруку. Секьюритигардпробиралсякстойкесквозьтолпу.

 - Тебякакподменили. Быланичтожностью, авоттеперькуда-толезешь, - Аббитрясласьотзлости.

 - Лэдис, покиньтебар, - секьюритегардвсталмеждумнойиАбби.

 Явышлапервой. Моросилдождь. Группы клерков в тёмных костюмах, стайки ярко накрашённых девиц, держащиеся за руки влюблённные пары - им предлагали розы в пластиковой упаковке смуглые люди неизвестной национальности, спешили пить, есть, танцевать. Одна, в этом шумном потоке, я тосковала по Нему.

 По дороге домой я зашла в Его китайский ресторан. Мне удалось найти место на втором этаже у окна, напротив моей квартиры. Рядом со мной сидело двое немцев. Они листали путеводитель и, тыча пальцами в карту, о чём-то спорили.

 Я пила пиво и пыталась угадать Его среди поситителей. На этот раз в ресторане было людно. Наиболеее подходящими были двое: мечтательный очкарик у окна, то и дело роняющий лапшу с палочек и работник офиса в сером костюме, с серыми волосами, одним словом серая офисная мышь.

 Очкарик съел лапшу и ушёл. К офисной мыше подошла такая же офисная мышь, только женского пола и они страстно расцеловались.

 Теперь мне хотелось только домой.   

 "Может очкарик?", гадала я, переходя дорогу. В коробке у входной двери лежал конверт, подписанный знакомым мелким почерком.          

 

Мойангел! Какятоскуюотебе! - читалая, стояувходнойдверивприхожей, - тогдаяразозлилсяивелсебяужасно. Пришелктебевечером, атыждешьеговкрасномпрозрачномплатье. Япомнюкактыкричала "Оставьменя! Онсейчаспридет". Потомпочтиничегонепомню. Вернеепомню, чтобежалвнизпоступеням, потомястоялнаулице, кто-товпустилменя, опятьступеньки, тыоткрыла, сказала,чтодумалаэтоон, амнеточнобынеоткрыла. Яоттолнултебяивошелвквартиру. Вездеароматическиесвечи, мерзкийприторныйзапах. Нравитсяемунаверно, ясказал. Тысказалачтоему - да, нравиться, амневелелауйдти. Яхотелтебяобнять, атыудариламенявлицо, такбольно, япокачнулсяисвалилполкусэтимичертовымисвечами. Тыкричала, чтоникогдаменянелюбила, простотебебываеттоскливо, особенно дождькогда идёт. Яневыдержал. Яшвырялвсе, чтопопадалосьподруку, втебя, встены. Тывыкрикиваласамыеобидныеслова. Яударилтебя, прости. Яхлопнулдверьюстакойсилой, чтозамокчутьневылетел, и, такказалосьмневтотвечер, навсегдарассталсястобой. Мойангел, майлав, мывсегдабудемвместе, неважночтотам говорят. Развеямогупричинитьтебевред?"

 ТакогояотНегонеожидала. Я разделась и залезла на свой кровать самолёт. Его ресторан пустел, вот появилась старая китаянка -уборщица, и минты спустя окна погрузились во мрак.

 

                                  Глава 8

                                  Никкинет.

Утреннеесолнцепробивалосьсквозьжалюзи. Затрещалдомофон. Яслезласосвоейлетящейкровати, подошлакдверииподнялатрубку.

- Мисс, - и дальше неразборчиво фамилию. ГолосвтрубкепринадлежалуроженцуИндийскогополуострова.

- Да, - яникакнемоглапроснуться,хотячасы показывали без пяти восемь.

- Вестминстерскоеотделение, службапожарнойбезопастности, - прокричаливнизу.

Янажаланакнопку. Секунды спустя  маленькийчеловечеквсикхскойчалмеиспапкойподмышкой стоял в дверях.

 - Инспекцияпомещения, - проворчалонипомахалудостоверением, - проверимкаквыулутшилипожарнуюбезопасность.

 - Авчемдело? - япропустилаинспекторав квартиру.

 Сикхпосмотрелнаполинедовольнопокачалголовойвчалме.

 "Почему  унегочалманепадает?", ярассматривалазатейливыйузорнаткани.

 Инспекторчто-точеркнулвсвоемблокнотеиосмотрелзамок.

 - Ядолжензаполнитьпредупрежнение. ВследующийразВасоштрафуют.

 - Яничегонепонимаю. Почему?

 - Пожарсосмертельнымисходом, авыненастелилиогнеупорныйпалас, - сикхосуждающесмотрелнаменя.

 - Кто-топогиб? Когда? - яиспугаласьсвоегоглухогонизкогоголоса.

 - Вашаквартиросъемщица, - инспекторпосмотрелнаменясловнояиздеваласьнадним. Онзаглянулвсвоибумаги, - НиккиХьюз, десятогоноябряпрошлогогода. Яужетретийразприхожусинспекцией, амнениктонеоткрывает, несмотрянарекомендациимэрии. Сегодняпришёл пораньше чтобы Вас застать.Покрайнеймере,теперьхотьисправныйзамок.

 - Замоктогдазаклинило? - явспомниласвой сон.

 - Двернойзамокбылнеисправен, выжесамизнаете. Каквытолько  страховкуотБарклейсполучили, - сикхосуждающепоцокалязыком. 

 Заверив, чтонаэтотразменянепременнооштрафуют, разозленныйинспекторушел. Язахлопнуладверь, дрожалируки. Я не помню, как я оделась и вышла на улицу. Пришлавсебя в метро, когда звонкий голос невидимой       метрополитеновский женщины выкрикнул название следующей станции.

  "Яхотелабытькакты, атебяуженебыло. Толькописьмактебебыли. Онсчитаеттебяживой", ядрожалаотужаса.  Стоящийрядомсмнойбизнесменвкостюмеопасливопокосился, наверно, принялзанаркоманку.

  "Барклайсвыплатилхозяйкеквартирыстраховку. Искможно найти по адрресу. Робинкогда-тоработалавглавномофисеодногоизбанков," - вертелось в голове, -"но главное, найти Его." Яне знала, что я скажу этому чужому человеку. Что я читаю его письма? 

 ПоездподъезжалкЛиверпульСтрит.

 Ябыстровошлавофис, несталаждатьлифтаипобежалавверхпоступенькамнасвойэтаж.

 Робинудивленнопосмотреланаменя.

 - Тымнеоченьнужна, зайдивкабинет. Иникомунисловаочемятебяпопрошу.

 Робинпросияла. Наверно, она скучала по интригам, мастерски выплетаемыми  Шивон.

 - Кросмайхарт, - почтипропелаРобинипотрусилавкабинет.

 - Робин, язнаю, ты  работалавстраховомотделебанка, - отволненияяходилапокомнате

 - Да, вРоялБэнкофСкотланд.

 - Мненужнонайтиматериалпостраховомуслучаю. Пожарвквартире, - ястаралась говорить спокойно, - тампогиблаженщина. Язнаюадресиимядержателяполиса.

 - Выхотитеузнать, выплатилилистраховку?

 - Выплатили. Номеняэтонеинтересует. Яхочунайдтиименалюдей, связанныхсэтимиском.

 - Файлтогданужноподнимать. Вихкомпьютере. И, есликто-топогибает, этобудетзафиксировано  вполиции. Нутуда-томыточнонепопадем. УменяоднаприятельницадосихпорработаетвРоялСкотланд. Давайтепопробуем.

 Я написала на бумажке адрес ипододвинулакнейсвойрабочийтелефон, ноРобинпокачалаголовой.

 - Еслихотите, чтобыэтотразговорниктонеуслышал, этогоделатьнестоит.

 - Неужели даже в Англии! - удивилась я.

 - СразувидночтоВыновичок. АмериканскоеруководствоиЭндрюдолжнызаботитьсяосохранениикоммерческихтайн.

 - Этоженетайна. Хотя, Робин, делайтекаксчитаетеправильнее.

 - Явсегдаделаютолькото, чтосчитаюправильным, - сдостоинствомответилаРобин и взяла бумажкку с адресом, - будетуВасфайл.

 - Робин, милая, какямогуВасотблагодарить?

 - ШивондаваламнеотгулнаденьрожденияДжимаМоррисона.

 - Хорошо. Ясделаювсевозможное.

 Робинвздернулаподбородок.

 - ДляВаснедолжнобытьничегоневозможного, иначеВынесможете, - Робиносеклась, нояпоняла, чтоРобинхотеласказать "заниматьпостШивон".

  - Вы правы. Извините, апочемуДжимМоррисонтакважендляВас?

 Тонкие, вечноподжатыегубыРобинрасплылисьвулыбкепятнадцатилеттнейшкольницы.

 - Ну, онтакой  романтичный, - Робинпокраснелаивышлаизкабинета.

 ПотомбылосовещаниеуЭндрю, потом - ещё какие-то дела. Зашёл Юджин и рассказал про вечер с американцами. Оказалось, что директор-вегетарианец любит кокаин и стриптиз. А аналик развития новых рынков может выпить пятнадцать Блади Мэрис.

 - В Нью Йорке хотят чтобы я вернулся в конце месяца. - Юджин вздохнул, - я ещё зайду, ладно.

 - Ты уезжаешь? - почему я не задумывалась, что его командировка когда-то закончится.

 - Тамара, - в дверях он повернулся, - может, ты решишься, - он глубоко вдохнул воздух, словно собирался нырнуть с головой. Пауза затягивалась.

 - Пойдём в испанское кафе на ланч? - от волнения у Юджина задрожал голос.  

"Командировки когда-то заканчиваются", подумала я, кивнув в знак согласия.

 Видимо, смерть Смуглого Ангела потрясла меня сильнее чем отъезд Юджина.  

 За окном косойоктябрьскийдождь стучал по стеклу,гналпоулицередкихпрохожих.  Ясмотреланатекущуюпостеклуводу, нанизкоесероенебоинеожданновспомнилачтосегодня - восемнадцать лет со дня моего приезда в Англию. Тогдатожешелдождь и мы, студенты языкогого колледжа - познакомились по дороге из аэропорта, пошливстаринныйинннедалекоотХолборна. Сидели, болталидовечера, вкаминегуделнастоящийогонь, потрехсотлетнейчерепицестучалдождь. Моиновые приятели - американкаиканадец, жителимолодыхстран, ровестниковэтойпивной, восхищалисьпрокопченнымибалкамипотолка, строили планы на будующее. Я же не знала что буду делать завтра. Я чувствовала себя воздушным шаром, пустым внутри, подвласным ветру.

 Сегодня это ощущение вернулось ко мне.

 ВошлаРобин иположилакоричневыйбумажныйконвертнамойстол.

 -  Удалосьполучитьвсематериалы. Клэймсинвестигэйторбылначинающий, сразувидно - выслужитьсяхотел. Дажерайоннуюпрессупрочесал. 

 - Робин, спасибо, - ясхватилаконверт и, кактолькосекретарша вышла, открыла. На стол выпалилистыинесколькофотографий. Наверхней  фотографиибылкоридормоейквартиры. Рядомскривовисящейдверью - нарисованныймеломкруг. Сейчас там лежал коврик.

 Навторойфотографиибылизображенмойдом. Вокругокна - копоть, стеклалопнули.

" Осмотрпомещения", - прочлаянапервомлисте. Вглазабросилось "положениетрупа". Яструдомвзглянуланафотографиюсмеловымкругом. Точно, здесьлежитковрик, агодназадСмуглыйАнгелзадыхаласьотдыма.

"Неисправныйзамокпредотвратилвыходизпомещения", я поднеслалистближекглазам - отволнениябуквыпрыгалиисливались, "сотрясениемозгасреднейтяжестиивысокоесодержаниеалкоголявкровипомешаливыйтиизквартиры ... Следыборьбывпомещении, осколкистекла... Очагвозгорания - рядомсдверьювкоридор...Причинапожара-открытыйогонь(свечи). "

 "Приторнопахнущиесвечи, свалилполку", - звучали в ушах слова его письма.

 Я читала "причинапожара - открытыйогонь" ивиделакакОншвыряетвНиккивсечтоподрукупопадает, паластлеетотупавшейсвечи, Никкикричитчтобыонубирался, онавыталкиваетеговкоридор, падает, ударяетсяголовойокосяк, встаетспола, опятькричитнанего, онхлопаетдверью. Изамокзаклинивает."       

 "Несчастныйслучай", - заключилсотрудникБарклэйсБанк, "полицияподозревалаподжог, нопотомизмениласвоемнение". 

 Следующим былотчетпожарников. Ихвызвалипрохожие,когдалопнулистеклаиязыкипламенисталивиднысулицы. Вдесятьдвадцатьпожарныевошливквартиру, выбивдверь. Старший пожарный, "имеясертификатнапроведениепервойнеотложнойпомощи", самоличнопроверилпульс потерпевшей и  пыталсяделатьискусственноедыхание. Скораяприехалавдесятьтридцатьдевятьи  констатироваласмерть. 

 Следующийлистбылкопиейстатьи некогоРичардаСтюартаврайоннойгазеты "КэмденскаяЗвезда". Статьяназывалась "Больногошизофрениейнесправедливообвениливподжогеиубийстве." Явзгрогнулаотслова "больнойшизофренией", сердцеупаловниз, кжелудку. РичардСтюартрасстаралсяажнадвестраницы.

 Следовательполициизавелделооподжогеинанесениетяжкихтелесныхповреждений. Подозреваемыйсампришелнаместопреступленияидолгослонялсявокругдома, поканепривлеквниманиедежурногополицейского.

 Имя подозреваемого - Стивен Уолтер, тридцатисемилет, проживающийвприюте "Надежда", недалекоотКингзКросса. Егомобильныйбылупотерпевшейзаписан. Личностьпотерпевшейустанавливается.

 Ясудивлениемперечиталаэтустрочку. А, вот, паспортнаимяНиккиХьюзбылукраденустуденткиизБирнемгенадвагоданазад.

 ДопросыСтивенаУолтера  происходиливприсутствиисоциальногоработникаАнн Хилл, посколькумистерУолтерстрадаетредкойформойшизофрении, известнойподназванием "синдромАлисы" ичастичнонедееспособен.

  - "СиндромАлисы" лишаетбольногоспособностиориентироватьсявовременииместе", - утверждаламиссХилл, - " аследовательполицииэтогонепонимаютизадаётвопросы, накоторыемистерУолтерпростоневсостояниииответить, какнапример "ГдеВыбыливчера?"

   Черезнеделюделобылозакрытозанедостаткомсоставапреступления. МуниципальныйотделКэмпденарекомендовалвладельцуквартирынастелитьогнеупорныйпалас. МиссХаррисбылавынесенаблагодарностьотделомсоциальногообеспечения. Директор приюта "Надежда" вкоторыйразобратилвниманиевластейнанедостаточноефинансированиеинапоминал онеобходимостиприютадлятакихлюдейкакмистерУолтер.

 - Тамара, - яподнялаглазаиувидела стоявшего в дверяхЮджина, - ты почему плачешь?

 Я провела рукой по глазам - правда, плачу.

 - Пойдём обедать? - он погладил меня по плечу.

 Холодный ветер бросил мне в лицо пригоршню колючего дождя. Я пришла в себя.  

 В испанском кафе официантка с угольночёрной копной волос - такой я представляла себе Кармен, приняла заказ.  

 - Ты плакала, потому что я уезжаю? - Юджин смотрел на меня своими виноградными глазами.

 - Нет, - я с детства не умею говорить неправду, - не совсем поэтому, там одной знакомой, ну в общем, плохо, - я пыталась смягчить только что сказанное, но, посмотрев на него, поняла что не удастся.

 - Паела, - Кармен поставила перед нами дымящиеся тарелки.

 - Смотри, какие морские чудища, - он уставился в тарелку. Я рассматривала узор на скатерти. 

 - Я поезжаю к тебе опять, - Юджин разлил вино по бокалам и вдруг поцеловал меня, - делать любовь и гулять по охотам. Хоройшо?   

 Гулять мы пошли сразу после работы и долго бродили по Сохо, заглянули в пару пабов, посмотрели жонглёров и акробатов в Ковент Гардене, пересекли Стрэнд и вышли к Темзе. Часам к десяти вернулись домой.

 - Мне скоро уезжать отсюда, - я опустилась в кресло. Вспомнила, что агенство обещало сменить двухэтажную кровать на нормальную. Так и не сменили, а всё уже закончилось.

 - Мне тоже, - Юджин включил телевизор, - смотри, в Нью Йорке снег идёт.

 Я вышла на кухню. В китайском ресторане осталось совсем немного поситетелей. Из черневшей в углу двери вышла старая китаянка в засаленном переднике и принялась за уборку. Теперь я знала, что китаянка выходит за четверть часа до закрытия и боялась её прихода. За ним следовали гаснущие окна, темнота. 

 Зашуршала фольга - Юджин пришёл на кухню заваривать чай.

 Я увидела лежащий на полу пакет из "Чёрной розы" и незаметно затолкала его ногой под шкаф.

 - Тебе бутерброд сделать? - Юджин что-то резал. Я покачала головой и обняла его.  

 Когда Юджин уснул, я выскользнула из-под одеяла, спустилась с кровати - самолёта и тихонько прошла в коридор.

 В кармане пальто лежало Его письмо, оно пришло сегодня и я быстро сунула конверт в карман, когда мы поднимались наверх.  Всё, что теперь я знала - про шизофрению, про смерть Никки, было неважно.

 Я заперлась в ванной и открыла письмо.

"Я давно не слышал твоего голоса, мой Ангел, хотя ты постоянно рядом. Я вижу твоё отражениие в витрине магазина, в окне автобуса, в зеркале лифта.

 Ты садишься на край кровати когда я засыпаю, я вижу тебя  в уличной толпе, в метро, на станции поезда.      

 Я вчера видел тебя у метро "Холборн", с какими-то подружками. Я догнал вас у Макдоналса. Одна из твоих приятельниц испугалась, схватилась за сумку, а две другие  - ничего, просто удивились. Потом, правда, та, высокая, да ещё на каблуках, обозвала меня психом. Видишь ли, когда я вас нагнал, ты исчезла. Словно растворилась в загазованном воздухе Кингсвэя. Может ты решила навестить своего возлюбленного? Я ведь знаю, где он живёт.

 Я потом просидел весь вечер в пивной у метро, ждал тебя. Там из окна виден вход в его дом. Выходили какие-то чужие люди, женщины, непохожие на тебя, некрасивые, с унылыми лицами. А ты осталась у него.

 В прошлом году ты выступала в ночном клубе недалеко отсюда. Я был среди зрителей и не мог дождаться когда всё закончится. Потом ты вышла на вечернюю улицу, не переодеваясь, только плащ набросила на плечи. В тот вечер ты не отвергла меня, нет, наоборот  взяла под руку и мы пошли по Квинсвэю. Я не верил своему счастью и когда увидел тёмный безлюдный переулок за станцией метро, то обнял тебя. Ты засмеялась и потянула меня за руку туда, в темноту. Я целовал тебя у закрытого на ночь цветочного лотка, там лепестки, листья были везде рассыпаны. Ты взяла чуть подвядшую розу, оторвала бутон и вставила в карман моей куртки, словно это был смокинг. У тебя под платьем ничего не было. Ты опять засмеялась и сказала, что такой покрой, облегающий, поэтому бельё надевать нельзя. Я поднял платье высоко, до груди, и стал целовать тебя.

 - С ума сошёл? Тут же народ кругом, - зашептала ты, опуская платье чуть ниже, - иди ко мне, - и быстро справилась с моим ремнём.

 Эти секунды, минуты, часы с тобой - не знаю, я потерял счёт времени, - то, ради чего я живу. Ты поцеловала меня, одернула юбку с блёстками, вытерла размазанную губную помаду и сказала, что тебе пора домой, к Родриго. А то он будет волноваться.

 Я потом все приходил к этому цветочному киоску. Раз купил там розу, похожую на ту, из петлицы - кармана, и ходил с ней в руке весь день, а у розы, представляешь, шипы. Обычно же без шипов, или их срезают. У меня по руке кровь текла, и прохожие все смотрели. Потом подошёл полицейский и спросил, не нужна ли мне помощь.

 Дураки! Разве счастливым нужна помощь? Что стоит царапина на ладони по сравнению с тобой, горячей, пахнущеей духами, чуть-чуть потом - выступление шло больше часа, и когда публика вызывала на бис ты часто дышала и вытирала лоб? 

 Я теперь всё время к этому цветочному лотку подхожу, но представляешь, каждый раз мне достаётся роза без шипов. Я у продавца спрашивал, а он говорит, мол, найду - отложу. И смеется так, словно я ненормальный. 

 Нет, просто я жду встречи с тобой, мой Смуглый Ангел, моя любовь. Вдруг ты опять будешь там танцевать. На этот раз я подарю тебе цветы."

 

 Я вошла в комнату. Юджин ворочался и бормотал во сне.Улица внизу ёще жила вечерней жизнью, но постепенно, одно за одним гасли окна кафе и ресторанов. Его ресторан уже погрузился во мрак, вот задернули железные двери кофейни, из бара внизу моего дома вышли, галдя, последние поситители.

 "Он понимает, что убил её или нет?", совсем спокойно думала я. Мне не было страшно, скорее грустно и одиноко.

  Я забралась наверх своей кровати - самолёта и обняла Юджина. Как хорошо не быть одной в темноте.

      

 Утром позвонили из агенства и предложили новые квартиры - одну на Рассел Гарденс, другую - в Докландс. Я выбрала Рассел Гарденс - рядом с Холборном. Мне стали предлагать другие варианты, но в голове крутилась приписка к письму.

 Вечером, после работы я пошла смотреть квартиру. Агент, вертлявый парень с подвижным, чуть обезьяньим лицом, нахваливал каждую пядь жилплощади.

 - Смотрите, в ванной комнате - окно, - от энтузиазма он слегка ударил меня дверью, - можно мыться, не зажигая света. И ещё можно поставить на подоконник вазу или аквариум.

 - Чудно. Давайте подпишем контракт.

 - Вы ещё кухню не видели, - разочарованно протянул агент.

 Юджин ждал меня у метро. Он ходил в Британский музей, пока я смотрела квартиру.

 - Чингиз-Хан был в России, представляешь? - Юджин поцеловал меня в щёку, - совсем  рядом с твоим городом. Как квартира?

 - Хорошая. Уже договор подписала, - я смотрела на цветочный киоск у входа в метро. Но здесь не было узкого тёмного коридора. Наоборот, широкая улица, полная машин и людей.

 - Давай прогуляемся по Кинсвэю до Стрэнда, - я знала что Он точен в деталях и переулок где-то здесь. И я увидела узкий, тёмный проход между двумя громоздкими зданиями в ста метрах от входа в метро. Закрытый киоск с сваленными в кучу картонными коробками темнел в нескольких шагах от ярко освещённого, людного тротуара.

 - Идём, посмотрим, - я потянула Юджина за руку. Мы подошли к пустому киоску.

 - Это что, достопримечательность? - Юджин завертел головой в поисках мемориальной доски.

 - Нет, - я увидела надпись на коробке "Свежие розы, Голландия" и положила ему руки на плечи.

 - Ты что, здесь? - Юджин поцеловал меня и оглянулся по сторонам, - пойдём к тебе.

 И в этот, и в следующие пять вечеров Юджин оставался у меня. За это время Он не прислал ни одного письма.

 В последний вечер - самолёт Юджина вылетал в полдень, мы пошли в бар рядом с моей квартирой.

 - Хочешь, чтобы я переехал в Лондон? - Юджин отхлебнул пиво и посмотрел мне в глаза, - мне кажется, у тебя кто-то есть.

 Я стала разубеждать что нет, и чем больше я говорила, тем меньше он верил.

 Ночью мне снился Он, на этот раз похожий на мою школьную любовь Виталика. Он стоял внизу, на улице и звал меня спуститься к нему.      

                                   

                                        Глава 10.

                                 Поездкак Стивену.

 После проводов Юджина я вернулась к себе, открыла бутылку вина и включила телевизор. Сперва шёл вестерн, а потом - передача про русский Дальний Восток. Я вспомнила как Юджин показывал мне фотографии "океяны". Как потом мы чуть не попали в болото рядом с лебединым озером.

 Только теперь я почувствовала как мне одиноко и неуютно. Ужинать я пошла в Его китайский. По дороге вниз проверила коробку - Его письма не было.

 "Вдруг кто-то взял и теперь читает моё письмо. Издевается, наверно, над откровенными подробностями?"

 Я сидела у окна и смотрела через улицу на свой стол с недопитой бутылкой вина, белеющей в углу кроватью. На стуле что-то темнело. Я узнала джемпер Юджина.

 - Что будете? - китаец-официант со злым лицом крикнул почти в самое ухо. Наверно, он спрашивал меня не в первый раз.

 - Мне пора, извините, - я встала и опрометью выскочила из ресторана.

 "Бежать, уезжать завтра", - повторяла я про себя, поднимаясь наверх.

 Вытащила из шкафа специально припасённые мешки, я паковала вещи и пила вино прямо из горлышка.

 

 Переехала я только в среду. Перед отъездом я попробовала оставить себе ключ от подъезда, но девица из квартирного агенства оказалась бдительной и забрала ключи.

 Распаковав вещи в новой квартире, я в изнеможении упала на кровать и мгновеннно заснула. Мне снился Он, в тёмных очках, опять похожий на Виталика. Он открывал своим ключом дверь, заходил на кухню и поджигал занавески. Зазвонил телефон и Он быстро вышел из кухни. Телефон продолжал звонить и я проснулась.

 - Всё хорошо? - из Америки голос Юджина звучал совсем по-другому, бодрей и жестче.

 Я сказала, что да, хорошо, а сама с опаской смотрела на кухонную дверь.

 Прошло несколько дней. На работе говорили о рождественских бонусах, поездках, вечеринках. Мэй переходила в другую фирму. 

 В среду вечером я не выдержала и пошла в Его китайский ресторан. В окнах моей бывшей квартиры не горел свет, зато в соседней и окна, и стены внутри, и цветочные горшки снаружи обвивали сияющие электрические гирлянды.

 В ресторане было не протолкнуться от галдящих туристических групп. Ни одного одинокого поситителя.

 Я попробовала попасть в свой старый подъезд, но безуспешно. В двух квартирах никого не было дома, а в третей визгливый женский голос сказал, что нужно иметь свои ключи.

 "Как бы переадресовать почту", - вертелось в голове, но тут я вспомнила, что Он никогда не писал имя получателя на конверте.

 "Значит - не удастся", думала я, бредя домой мимо Британского музея.

 Решение пришло ко мне ночью. Мне снилось, что Его письмо лежит под дверью моей новой квартиры.

 Утром, после совещания, я нашла у себя в кабинете Жёлтые Страницы северного Лондонаисталаискатьприют "Надежда". Ясписалаадрес - двенанадцать, Кэмден Гарденз, надела пальто и вышла из кабинета. 

 - Незабудьте, вчетыре - совещаниеуЭндрью, - я услышала за спиной голос своей секректарши.

 Вметро, втемнотетоннелямне стало страшно. ЧтояскажуЕму? Чтояне могу жить без его писем?  

 - КэмденТаун, - голосиздинамикадалзнать,чтояблизкак цели.

 Я шлавверхпоступенькамнавстречужидкомуоктябрьскомусолнцуидрожалаотстраха. 

  Домдвенадцатьпряталсязаосенней, редеющейизгородьюизвьющйсярозы. Яоткрылакалитку, прошлаповыложенномуразноцветнымиплитамидворикуинажаланакнопкузвонка. Дверьоткрыларыжаяженщинавполосатомфартукескрасным, покрытымкапелькамипоталицом.

 - Здравствуйте, яхотелабывидетьСтивенаУолтера, - уменяпредательскидрожалголос.

 - А кто вы ему будете? - женщинаговориласирландскиммакцентом. Отнеепахловарёной капустой.

 - Знакомая.

 Женщинаподозрительнопосмотрела наменя, потомпоказаланадверьвконцекоридора, - к менеджеру идите.

 Менеджер, молодой, но уже лысый, был увлечён компьютерной игрой. Спросив, кем я прихожусь Стивену Уолтеру - я сказала - бывшая гёрлфренд, он протянул мне бумажку с адресом.

 - Вашего знакомого перевели в другую лечебницу, - менеджер любезно открыл мне дверь. Видимо, ему не терпелось вернуться к компьютеру.

 Уже на улице я развернула лист и прочла центр "Роузхил", Годалмин, графство Саррей.       

 Явернуласьвофис. ВовремязаседанияяневпопадотвечаланавопросыЭндрю. Но он не сердился. Видимо, должность Шивон спасала от критики начальства. После заседания я вернулась к себе в кабинет и нашла в компьютере расписание поездов. Поезд в Годалмин отправлялся с вокзала Виктория каждый  час.

 Я незаметно выскользнула из офиса и спустилась в метро. Сердце прыгало где-то в горле, перед глазами стояло Его лицо. Опять он был похож на Виталика.

           

 До Годалмина  ядоехалазасорок минут, быстро нашла остановку кэбов.

 - До центра Роузхил довезёте? - я заглянула в окошко.

 - До дурдома? - переспросчил водитель, молодой парень в бейсболке.

 - Навещаете, значит, - заключил он, отъезжая от станции, - они там под замком сидят, чтоб чего не натворили.

 С одной стороны станции находился город, с другой простирался зелёный, покрытый кочками луг. Вдалеке, за зелёным пространством что-то розовело. Такси въехало на развязку и понеслось над зеленым пространством.

Минут через пять мы подъехали к клинике, розовому трёхэтажному дому, окружённому терновой  изгородью. Мне открыла женщина в белом халате.

 - Я по поводу Вашего пациента. Я - его знакомая, - от страха у меня дрожал голос.

 - Подождите там, - женщина показала в сторону отдельно стоящего дома, - к Вам выйдут.

 Я вошла в светлую, почти пустую комнату, села в кресло и стала рассматривать обложки брошюр на журнальном столике. Поднять глаза на дверь, в которую сейчас войдёт Он, было выше моих сил.

 На розовой обложке золотились слова "Роуз Нил". Почему-то я вспомнила виденную в детстве программу по телевизору. Беверли Хилз, внизу - океан, девушка на роликах, в шортах. Взмахнула длинными волосами - у меня только чуть-чуть короче, и исчезла с экрана. И позывные программы "Время". Постное лицо диктора, речь товарища Черненко, температура в Центрально-Чернозёмном районе до минус пятнадцати. И спать. А утром - черные полоски льда на асфальте и дорога в школу в сумерках - зимой светает поздно.

 Сейчас, несмотря на декабрь, за окном накрапывал дождь.

 - Здравствуйте, я врач Стивена Уолтера, - в дверях стояла молодая высокая женщина с папкой в руке.

 - Сперва мне необходимо поговорить с Вами, - врач вошла в комнату и села в кресло рядом со мной, -  Вы - его гёрлфренд, не так ли?

 Я кивнула.

 - Так вот, Вы должны понимать, что Стивен серьёзно болен. Я скажу ему, что вы скоро увидитесь с ним. У него будет время подготовиться. Приходите послезавтра, утром. Если он будет хорошо себя чувствовать, я разрешу Вам навестить его. А почему Вы не приезжали всё это время? Он только о Вас и говорит, Никки.

 - Не получалось, - у меня предательски задрожал голос.

 Я вышла из ворот клиники. В это время подъехало такси. Из машины вышли пожилая заплаканная женщина и седовласый старик в тёмном костюме.

 Я села в освободившуюсю машину и вернулась на станцию.

 Следующий, последний на сегодня поезд в Лондон отходил через два часа. Я вышла на маленькую пристанционную площадь.

 Здесь начиналась центральная улица. Между церковью и бюро погребальных услуг уместились все необходимые местным жителям заведения: почта, магазин, паб и индийский ресторан с огромным деревянным слоном у входа. Я заметила железную цепь, тянующуюся от стены к ноге слона.

 На дверях паба висели гроздья воздушных шаров с надписью "Галлаган, Шрейди и Компания - тридцать лет" и внизу, мелкими буквами "все виды плиток, наилутшее качество".

 Я вошла в паб. Больше половины зала  занимали работники Галлагана и Шрейди. Несколько дам были в шляпах, смахивающих на маленькие аэродромы. Я подошла к стойке.

 - Ты из другого офиса? - девица в малиновой шляпе настороженно расматривала меня.

 - Я не работаю в вашей фирме, - ответила я ей и заказала пол-пинты пива.

 Не успела я отойти от стойки, ко мне подошёл длинный парень в развязанном галстуке-бабочке.

 - Меня зовут Джеймс, - он наклонился ко мне, - а тебя?

 - Никки, - я посмотрела в прозрачные от выпитого глаза Джеймса.

 - Ты из центрального офиса? - не отставал он.

 - Я работаю в Лондоне, в клубе, - в горле пересохло, в висках стучали молоточки и я залпом выпила несколько глотков.

 - А что ты там делаешь? - Джеймс недоверчиво посмотрел на мой  офисный костюм.

 - Учу танцевать сальсу, - уверенно сказала я.

 - Я и подумал что у тебя латиноамериканский акцент, - Джеймс позвал бармена и заказал бутылку кавы, - запишите на счёт Галллагана и Шрейди, - попросил он.

 - А теперь - караоке! - донеслось из противоположного угла паба.

 - Широко у вас отмечают юбилей, - удивилась я.

 - У нас Галлаган женится на Шрейди, - Джеймс сделал большой глоток, закашлялся и стал пунцовый как рак, - то есть их дети, наследники. И свадьба, и помолвка в один день. Значит, акции никуда не уйдут.

 - Я буду петь "Май вэй", - Джеймс хотел взять меня за руку, но покачнулся и схватился за стойку.

 - Мне нужно успеть на последний поезд, - я посмотрела на часы и выбежала из паба.

 Торопилась я зря - поезд опаздывал на час. Я вышла на маленькую площадь перед станцией. Единственный магазин, торговавший всякой мелочью, был закрыт. Лампочки рождественских гирлянд обильно обвивавших предметы на витрине, хотя до Рождества было ещё далеко, бросали на мостовую разноцветные блики.     

 Луг, мимо которого я ехала на такси, начинался рядом со зданием станции. В неверном лунном свете поросшие травой кочки казались серебристыми.

  Я пошла по белеющей в темноте гравиевой дорожке. Из низины поплыли ватные клочки тумана. Низкий кустарник, росший по краям луга, стал походить на странных зверей. В темноте закричала болотная птица. 

 "Я скажу Стивену, что Никки переехала", стучало в висках единственное решение мучавшего меня вопроса, "я обману его, но у меня нет выхода. Я дам ему свой новый адрес и скажу что это - Никкин." Птица снова пронзительно вскрикнула, словно подтверждая мои мысли. Рядом, в темноте что-то зашелестело, раздался писк и всплеск. Я  поняла что это не луг, что под серебристой травой таится трясина. Осторожно, стараясь не сходить с белой дорожки, я пошла обратно к станции.

 Следующий день я прожила, готовясь к встречи с Ним. Я что-то говорила, ходила с Эндрю в Ллойдс, потом мы пили кофе, но всё это время я думала о Стивене. Я закрывала глаза и видела Его, похожего на мою школьную любовь, Виталика.

 - Тамми, думаешь "Эллада" в своём уме? Смотри, что они просят, - Эндрю ткнул пальцем в экран компьютера.

 Я не слышала, что говорит Эндрю, но кивнула, что да, он прав.

 - И не говори, - обрадовался Эндрю. 

 После кофе я пошла прогуляться, соврав Эндрю, что мне необходимо вернуться в Ллойдз. Я шла в сторону Хокстона и пыталась понять почему Стивен, такой близкий, необходимый, принял черты человека, предавшего меня двадцать лет назад.

 Я зашла в магазин и купила пачку сигарет, хотя давно бросила курить. Первая затяжка не успокоила, только сильно закружилась голова. Я встала у витрины соседнего магазина, благотворительного. На запыленной витрине лежали броши и заколки, печально смотрел из угла плюшевый мишка, прозрачные платки давно не модных расцветок свисали сверху. Кучка магнитофонных кассет, покрытая, как и витрина толстым слоем пыли, походила на курган. На одной из кассет Майкл Джексон придерживал рукой серебряную шляпу.

 Я вспомнила, как Виталик пригласил меня танцевать первый раз. Майкл Джексон пел из черного школьного динамика, неуклюжие подростки пытались повторить движения гибкого, словно свитого из проволоки, человечка.

 В прошлом году, когда Майкл Джексон умер - я это услышала после работы, в пабе, я закрылась в туалете и проплакала минут пять.

 "Ну почему всякая дрянь лезет в голову?" рассердилась я, бросила сигарету и вернулась в офис.  

 В четыре я позвонила в "Роуз Хил" и попросила соединить меня с врачом Стивена.

 - Видите ли, - голос врача звучал неуверенно , - ваш знакомый сбежал.

 - То есть как сбежал?

 - Вчера я сказала ему, что Вы хотите увидеться с ним, Никки. А ночью Стивен сбежал. Без денег, без тёплой одежды. И записку оставил, что не может ждать, что он должен быть с Вами сейчас.

 - Где же он теперь? - в отчаянии крикнула я.

 - Далеко убежать он не мог, - врач старалась успокоить меня, - его ищет полиция. Через пару дней он вернется, я уверена.

 

                                        Глава 11.

                              Предновогоднее время.

 Стивен Уолкер не вернулся ни через пару дней, ни через неделю, ни через две. Наступил декабрь, у меня в кабинете поставили серебристую пластиковую ёлку.

 Я тосковала по письмам к Смуглому Ангелу. Почти каждый вечер я надевала красное платье и подходила к окну. Я смотрела вниз, на мокрый зимний тротуар, на расплывающийся в холодном влажном воздухе свет фар, одиноких, спешащих домой прохожих. Стивен не мог быть одним из них, я понимала это, но надеялась на один из миллиона шанс. Так надеются, покупая лотерейный билет.   

 Один раз мне удалось зайти в подъезд моей старой квартиры. Я проскользнула за вошедшей женщиной с собакой. Дрожащими руками я перерыла почту в коробке - писем от Него не было.

 Я вышла, перебежала дорогу и взглянула вверх. Окна Смуглого Ангела были темны.   

 Походы в китайский ресторан, а была я там раз пять, ничего не давали.

 Пятнадцатого декабря, я позвонила в клинику "Роуз Нил". Вежливый голос сообщил, что Стивен Уолкер ещё не нашелся, а его врача перевели в другую клинику.

 Я поставила электрочайник, и в этот момент в дверь постучали.

 - Да, - крикнула я, ожидая увидеть Робин со списком очередных совещаний и семинаров. В дверях стоял Хью.

 От удивления я застыла с чашкой в руке. После охоты я избегала встречаться с ним. По пятницам в пабе, "у Вики" я старалась оказаться по другую сторону стойки. И он, кажется, тоже.

 - Привет, - он прикрыл дверь и подошёл к столу, - я увольняюсь. Пришёл попрощаться. Давай куда-нибудь вечером сходим.

 - Давай, - неожиданно согласилась я.

 Весь день я то и дело смотрела на ёлку. На серебрянных ветках висели три ангела из голубой фольги. Каждый раз, когда открывалась дверь, они взлетали на несколько миллиметров.   

 В шесть зашёл Хью.

 - Выбирай, куда пойдём, -  он подал мне пальто. В Лондоне такое поведение сослуживца - редкость. 

 - Идём в китайский на Чаринг Кроссе, - я не теряла надежду.

 - Там еда как, ничего? - усомнился Хью.

 Я пожала плечами, какое это имеет значение. Хью удивленно посмотрел на меня.

 В китайском ему понравилось, он мне сам сказал, как только мы уселись за столик у окна на втором этаже напротив моей  старой квартиры.

 - Можно наблюдать жизнь, - он показал на увешенное электрическими гирляндами окно моих бывших соседей справа, - вот эти господа явно любят Рождество. А эти - нет, - он тнул пальцем в мои бывшие, тёмные окна.

 - Она умерла, переехала, в общем, - вырвалось у меня.

 - Наверно, сперва переехала, а потом умерла, - Хью вздохнул, - у меня вот тоже отец умер.

 Я стала говорить стандартные фразы о том, как это прискорбно, но Хью перебил меня.

 - Наоборот, хорошо, что сейчас умер. У него старческий склероз уже далеко зашёл, - Хью играл палочками для еды, - забыл, что женился на Элли. Думал, что это новая горничная. Так что я унаследовал имение и долги.

 - Ты из-за этого увольняешься?

 - Мне Сити давно надоело, - Хью сделал большой глоток пива, - а сейчас обстоятельства помогают мне избавиться от надоевшей жизни. Представь себе, сколько нас таких, стремящихся жить по-другому.

 Хью позвал официанта и заказал ещё пива. Мы просидели в китайском часа два. Окна моей старой квартиры оставались тёмными. В конце Хью хорошо набрался и спросил, приеду ли я к нему в эти выходные. Я сказала, что нет.

 - Американец-то твой долго ещё не приедет, - сказал Хью и сразу же извинился. Мы вышли на улицу.

 - Может, посидим где-нибудь?

 - Мне пора, - отказалась я. Он не настаивал.

 На следующее утро я позвонола в клинику "Роуз Хил". Стивен не вернулся.

 - Скажите, а он мог утонуть в болоте? - перед моими глазами стоял обманчиво зелёный луг.

 На том конце долго молчали, а потом другой, энергичный голос, наверно, главврача, ответил, что это ещё нужно доказать, а не обвинять клинику в халатности. И что с сегодняшнего дня они не дают справки по телефону. А в моём случае я должна говорить с их юристом, мисс Попадулас, - и голос принялся диктовать её номер. Я положила трубку. Неужели Стивен последовал за Смуглым Ангелом?

 В обед Мэй позвала меня пить кофе в Старбакс.

 - Я ухожу из Мажестика, - заговорчески прошептала Мэй, наклонясь над столом, - фирма дышит на ладан.

 Я огляделась. За соседним столиком сидели сотрудники из нашего отдела.

 - Американцы бесятся из-за исков по наводнениям. Мистер Танг заявил, что, - Мэй заговорила с американским акцентом, выпятив вперед подбородок, - лондонский Мажестик иметь это как деньги в огонь бросать.

 - Наверно, кто-то утонул, - подумала я вслух.

 - Тамми, приди в себя. Никто не утонул, конечно, - рассердилась Мэй, - о чём ты думаешь всё время?

 Я думала о гибели Стивена, но не могла же я выдать ей свою тайну.

 - Пойдём сходим куда-нибудь в пятницу вечером, - Мэй вздохнула, - а то когда ещё встретимся.

 Мы остановились на "Парадайз Латино", "Латинском Рае" Смуглого Ангела.

  В пятницу, в шесть я заперла дверь своего кабинета и переоделась в Никкино красное платье. Длинное пальто скрыло моё преображение от охраны на входе, и через полчаса я стояла у входа в "Латинский Рай". Пришла Мэй, сияя свежевыкрашенной блондинистой гривой.

 - Бона сера, - охранник открыл дверь. Мы стали спускаться по темнокрасным бархатным ступенькам вниз, под землю.

 Заказав по Мохито, мы сели за стол. По стене вились, переливались электрические гирлянды - змеи. Стонали гитары, били барабаны, и бармен с галстуком - бабочкой сбивал коктейли. 

 Музыка затихла и на середину зала вышла Сьюзен с высоким черным парнем.

  - А теперь прекрасная Сьюзен и Бенни покажут вам как танцевать сальсу, - выкрикнул бармен.

 Я спросила у проходящей официантки про Родриго. Он уволился месяц назад, сказала она.

 Сьюзен и Бенни кружились под гитарный стон. Сидящие за столиками офисные работники, серые лондонские мышки как я, как Мэй, следили за движениями танцующих.

 "Зачем я узнала про Смуглого Ангела и её возлюбленного", неизвестно к кому обращалась я, "кто-то приоткрыл дверь в чужую, полную страстей жизнь и сразу захлопнул."

 Алые блёстки на моём платье мерцали в полумраке зала.

 "Интересно, что Юджин сейчас делает?", подумала я, "уже неделю как не звонил".

 Он оказался лёгок на помине. Мобильный запел в сумке.

 - Привьет, - голос Юджина звенел от радости, - я тьепер одьин. Она ушьёл. Ты рад?

 - Да, - я прижала телефон к уху, - где ты?

 - В бару.

 - В бору? - я представила себе Юджина в заснеженном лесу. Мы шли в сторону светящихся окон дачного дома, и снег скрипел под ногами.

 - В бару. Паб, паб, - радостно крикнул  Юджин, - я молодьейц, что одьин?

- Молодец, - согласилась я.

- Давай делать Кристмас вместе? Можем делать русский Кристмас с , -  он подберал слово, - с русской салатой и ну этот, пайн три.

 - Поехали в Россию, - неожиданно для себя сказала я. Именно сейчас я поняла что должна увидеть Виталика. Тогда я стану меньше думать о Стивене 

 - ОК, - согласился Юджин, - мчаться вь тройках. Да?

 Я сказала, что да. Завтра он всё равно забудет о этом разговоре.

 Утром по дороге на работу я получила сообщение от Юджина о том, что он купил билет до Москвы на двадцать четвёртое декабря. "В твоём городе нет международного аэропорта," писал Юджин и сообщал номер рейса.

 Я позвонила ему, когда вышла из метро.

 - Ты правда купил билет? - спросила я.

 - Конечно, - удивился он моему вопросу, - а ты?

 Войдя в кабинет, я включила компьютер, вышла на сайт авиалинии и замерла в нерешительности.

  Из-за двери доносился голос Робин, звенели телефоны.

 - Ты успеешь рождественский пудинг купить? - пронзительно вскрикнула Робин, - смотри, без пудинга это не Рождество.

 Я выбрала рейс. Прилечу на час раньше Юджина, думала я, не решаясь нажать кнопку "купить".

 - Привет, - в дверях стояла Робин, - у нас все, кому на Рождество пойти некуда собираются на поезде в Брюссель поехать.

 - Что значит пойти некуда? - не поняла я.

 - Ну индусы эти, стажёры, потом американка, которая неделю назад приехала. В Рождество же всё закрыто.

 - Мне есть куда пойти. Спасибо, Робин.

 От любопытства на щеках Робин заиграл румянец. Когда она вышла, я  нажала кнопку "купить билет" и отправила Юджину сообщение.

 

                                    Глава 12.

                         Русский Кристмас.

 Я прождала Юджина в Домодедово не час, а целых два. В какой-то момент у меня в голове промелькнула мысль, что это сон.

 Наконец Юджин появился в дверях. Одетый в горнолыжный костюм, загорелый, он выделялся из толпы прибывших.

 - Привьет, - Юджин поцеловал меня, - ты рад?

 - Да, - я обняла, и мне стало хорошо и спокойно.

 Мы пошли на станцию поезда-экпресса. На Павелецком вокзале Юджина поразили деревенские старухи в пуховых платках.

 - Они что, мусульманки? - спросил он.

 - Нет, просто холодно, - ответила я, - ты же был в России, тем более ездил на поезде до Владивостока.

 - Это летом было, когда не холодно, - Юджин толкнул меня локтем, - смотри, какие странные сапоги, - он показал на старика в высоких валенках.

 Чудом купив билеты на ночной поезд, мы зашли в наше двухместное купе. Проводник принёс чай.

 - Шампайн? - Юджин не знал, как будет шампанское по-русски.

 - Водка есть. Ну и пиво, конечно, - понял его проводник.

 Мы решили отложить шампанское на завтра. Когда проводник вышел, Юджин обнял меня.

 - Тьи любил кто-то в Лондон?

 - Никого, - ответила я, - давай ложиться спать.

 Мерно покачивался поезд, похрапывал на верхней полке Юджин, иногда требезжала ложка в пустом чайном стакане. Я старалась заснуть, но не могла. Всё вспоминала, как уезжала в Лондон тогда, в девяностом.

 - Думаешь, там всё по другому будет, - говорили мне. И я говорила, что да, именно так.  Я в это верила. Что стану там другой, смелой, независимой, и никакой Виталик меня больше не оставит.

 Наконец я заснула. Мне приснился Стивен, его лицо было в тени. Он, в форме проводника, держал поднос с конвертом и стаканами с чаем. Когда я протянула руку к письму, Стивен вместе с подносом провалился вниз, на рельсы.

 "Его поезд задавит," испугалась я, но потом поняла, что Стивена нет в живых, и колёса поезда для него теперь, так, ерунда.

 Я проснулась часов в семь. Тёмное небо начинала розоветь на границе с белыми полями. За окном поплыли дома. Поезд подъезжал к станции "Сосновка". Отсюда до моего города было минут двадцать. Я стала будить Юджина.

  Он окончательно проснулся только на привокзальной площади.

 Мы сели в такси, и через десять минут я открывала дверь моей квартиры. Юджин рассматривал накарябанные на стенах подъезда ругательства.

 - Я это понял, - обрадовался он, - а это - нет.

 Я открыла дверь и нерешительно вошла, Юджин - за мной. Позавчера родители уехали в отпуск. Последний раз я была дома одна когда училась в школе.

 Утреннее зимнее солнце золотило книжные корешки и виньетки на обоях в гостиной. Юджин огляделся.  

 - Тамара, а где же ёлка? - недоумённо спросил он, - ведь сегодня - Рождество.

 - В России Рождество седьмого, - я взглянула на растеряннного Юджина, - но ёлку мы купим сегодня. Только чаю попьём.

 Мы зашли на нашу крошечную кухню. Шкафы и полки, как обычно, были заставлены вареньем. За окном белел покрытый снегом сквер. Юджин долго смотрел то на ряды трехлитровых банок, то на покрытую инеем берёзу.

 - Это очень необычно, - протянул он.

 - Ты имеешь в виду снег?

 - Нет, джем, - он показал на банки, - так много банок.

 За чаем с вареньем я рассказала Юджину о покупке дачи, сборе урожая и уже подходила к варке варения, когда в дверь позвонили.

 - Вам заказное, распишитесь, - почтальон достала из сумки конверт и протянула мне письмо. Я узнала свой почерк. Мне стало не по себе.

 - Что-то не так? - заволновалась почтальон, - а то я на почте недавно.

 - Всё нормально, - я взяла конверт с отправленной мною неделю назад новогодней открыткой и расписалась в ведомости. Юджин вышел в коридор.

 - Открытка, - я показала ему конверт, - представляешь, я получила свою открытку.

 - Идём в супермаркет, а то всё закроют, - Юджин надел куртку. То, что двадцать четвертого декабря магазины закрываются раньше, прочно залегло в его подсознании.   

 На улице перепархивал снег. В витринах блестел серебряный дождь. Рядом с супермаркетом, в железном загончике торговали ёлками. В мои школьные годы супермаркет был домом культуры. Один раз сюда приезжал кукольный театр из ГДР. Я запомнила мотив тирольской песенки и огромные, непропорциональные головы марионеток. В фойе продавали заколки для волос и колготки с рисунком. Мы с подружкой купили три заколки и потом носили их по очереди. А потом я потеряла одну заколку, самую красивую, с переливающимися всеми цветами бабочками, и мы поссорились.  

 От прошлого советского величия остался закрашенный барельеф на стене. Космонавт и жница проступали через зелёную траву и пятнистую корову, рекламу йогурта, словно призраки давно похороненной эпохи. 

 За супермаркетом начинался парк, а за парком, я знала, стояло несколько одноэтажных домов с удобствами в дворе. Частный сектор, как раньше говорили. В одном из таких домов жил Виталик.

 - Пойдём, я тебе парк покажу, - я взяла Юджина под руку. Представила, что через пары минут увижу свою первую любовь. Мне стало страшно.

 Мы шли по главной аллее в сторону дома Виталика. Снег скрипел под ногами. На покрытых инеем берёзах краснели снегири. Юджин достал фотоаппарат.

 - Улыбнись, - Юджин нажал на кнопку, посмотрел на снимок в памяти аппрата и недовольно протянул, - что у тебя вид какой-то испуганный.

 Парк закончился и перед нами предстало современное здание из стекла и металла, блестящее в лучах полуденного зимнего солнца. Я изумлённо смотрела по сторонам. От частного сектора не осталось и следа.

 На здании сверкала надпись "Аквапарк", и ниже, буквами помельче "Подводный  мир".

 - Подойдём на минутку к аквапарку, - попросила я Юджина.

 - Мы что, плавать идём? - удивился он.

 - Нет, только спросим.

 Мы подошли к зданию. В пустом гулком вестибюле, облокотившись на машинку с Кока-колой, скучал охраннник.

 - Извините, как найти менаджера?

 - Счас позову, - охранник достал рацию, - Анжела Тимофееевна, тут по поводу подводного вечера.

 Зацокали каблуки и появилась менаджер,  ярко накрашенная дама лет пятидесяти.

 - Вы меню уже выбрали? - заворковала она, - а то мы только вчера открылись и ваш корпоративный вечер -

 - Я не поводу вечера, - перебила я, - как узнать, куда переселили жильцов из домов, что здесь стояли?

 - Откуда я знаю, - удивилась она, - это к руководству компании надо обращаться.

 Когда мы, зайдя в супермаркет и купив ёлку, вернулись домой, я нашла сайт "Аквапарка". После полчаса телефонных переговоров я узнала, что дома снесли несколько лет назад, заплатив компенсации владельцам. Обзвонив бывших одноклассников и однокурсников, я не узнала ничего нового о Виталике. Он не доучился в институте, и в середине девяностых уехал из нашего города.

Пока я сидела на телефоне, Юджин готовил рождественский обед.

 - Тамара, - крикнул он из соседней комнаты, - у вас есть ёлочные украшения?

 - Есть, на антресолях. Сейчас достану, помоги мне, - позвала я Юджина.

 Передавая коробку с игрушками, я уронила ему на ногу Снегурочку. Юджин вскрикнул от боли, потом долго разглядывал ватно-бумажную Снегурочку на внушительном деревянном основании.

 - Я думал, что в России  Дьед Морози, ну Санта-Клаус - мужчина, - Юджин поставил Снегурочку под ёлку.

 - Дед Мороз вот этот, - я достала Мороза из коробки, - а эта - Снегурочка.

 - Она - гёрлфренд Санты? - удивился Юджин.

 - Внучка, - поправила я.

 - А кто её родители?

 - Родители? - этот пробел Снегурочкиной биографии я раньше никогда не замечала.

 Юджин принёс из кухни бутылку с шампанским и последнюю тарелку.

 - Есть так хочется, - он сел за стол.

 - Сорри, иду, - я включила гирлянду в сеть и села за стол.

 В углу переливались огоньки на ёлке. За окном, под лучами заходящего солнца блестела ледяная дорожка на горке в соседнем дворе. Девочка в цигейковой шубе съезжала с горки на куске картона. Санки стояли в стороне. В детстве я тоже боялась съезжать по льду на санках.

 - Мерри Кристмас, - Юджин чокнулся со мной шампанским.

 - Мерри, - я чокнулась с ним и продолжала наблюдать за девочкой. Та всё-таки села на санки, понеслась вниз и перевернулась. Я зажмурилась.

 - Всё окей? - Юджин достал из кармана маленькую коробку, - это тебе.

 Я ещё подумала, что для кольца коробка слишком большая. Внутри лежал браслет - серебряная цепочка с двумя брелками - фотографиями. На одной фотографии - Юджин щёлкнул меня в офисе, я, как истукан, смотрела в объектив. Мне понравился другой снимок - в красном Никкином платье.

 - Я сам придумал дизайн, - гордо сказал Юджин, а потом, словно испугавшись своей смелости, тихо спросил, - тебе нравится?

 - Нравится, - я обняла Юджина и посмотрела в окно. Девочки на горке не было, наверно позвали домой.

 - На здоровий, - Юджин опять наполнил бокалы, - мьи потеряться мейжду прайзник.

 - Это правда, - согласилась я с Юджином. 

В нашем дневном застолье со свечами и шампанским было что-то неправильное. Я чувствовала себя инопланетянкой, хотя всё, что окружало меня, было знакомо с детства.

 Юджин хотел смотреть "русское кино". Я включила телевизор. Кот Матроскин радовался, что приехавшие гости накосят больше сена. На другом канале шла непрерывная стрельба, лилась рекой кровь. На следующем канале Арни в которой раз предотвращал надвигающюуся катастрофу. Юджин облегчённо вздохнул, увидев соотечественника. Шварцнейгер мне никогда не нравился, я нажала кнопку следующего канала. Волк из "Ну погоди" догонял зайца.

 - Я видел этот фильм про русского волка, - от избытка эмоций Юджин уронил вилку, - на дне рождения, когда маленький был. А ты?

 - Конечно. В России трудно найти человека, который не видел бы.

 - Правда у нас много общего? - Юджин налил ещё вина.

 - Наверно, - ответила я. 

 Мы сели на диван и смотрели "Ну погоди". Заходило солнце и комната погружалась в сумерки. В углу таинственно мерцала ёлка. За окном, в сиреневых сумерках падал хлопьями снег.

 "Если души умерших парят в эфире, рядом с облаками, то бедной Никки Хьюз сейчас холодно. И страшно в темноте", подумала я и прижалась к Юджину.  

 Часов в шесть мы вышли из дома. Дворник у подъезда убирал снег огромной деревянной лопатой.

 - Смотри, как необычно, он не использует снегоуборочную машину, -Юджин достал фотоаппарат и сфотографировал дворника.

 - Эй, парень, ты чего, - возмутился дворник.

 - Привьет, как дила, - Юджин помахал ему рукой.

  На улице народ спешил с работы домой, гудели в пробке машины, змеились очереди в маршрутные автобусы. Магазинные витрины сияли в мёрзлой темноте, маня спешаших в тепло прохожих. Кристмас был только у нас, у всех остальных - обычный рабочий день.

 - Давай купим бенгальские огни, - я увидила коробку с огнями навитрине киоска у автобусной остановки.

 В детстве мне говорили, что от бенгальских огней обязательно будет пожар. Они стали незбыточной мечтой. Маленькой я приходила в новодний отдел универмага и, затаив дыхание, рассматривала коробки с бенгальскими огнями.

 Купив огни, мы пошли в сторону водохранилища. Издалека оно казалось огромным белым полем.

 - Пойдём к этому чудесному озеру, - предложил Юджин, - я сфотографирую тебя.

Яркоосвещённые улицы остались позади. Серебрился от лунного света снег, мерцали в черном небе звёзды. Окружающий нас мир походил на рождественскую отрытку. Юджин рылся в многочисленных карманах горнолыжной куртки.

 - Камеру не могу найти, - посетовал он.

 Словно пожелав разрушить идиллию, неожиданно подул сильный ветер и сбил с Юджина шапку.

 - Пора домой, - сказал он, отряхивая ушанку, - а то нас занесёт снегом. 

 Бенгальских огней нам хватило до пяти утра. Мы сидели в освещённой свечами комнате, жгли бенгальские огни, говорили о всякой всячине и пили вино. Юджин уснул, когда я рассказывала про мои школьные театральные успехи. Я не обиделась. Просто включила телевизор.

 

 Утром я открыла глаза и увидела Юджина с подносом в руке. В стакане с апельсиновым соком разбрасывал искры бенгальский огонь.

 - Я сделал Баскс физ, - застенчиво улыбнулся Юджин, - извини, что я вчера уснул. 

 Мы выпили сок с шампанским, съели по йогурту и пошли гулять. На Северном мосту Юджин наконец нашёл свой фотоаппарат, провалившийся в подкладку куртки и принялся фотографировать купола церквей на обрывистом склоне Правого берега.

 Внизу, на льду водохранилища рыбак в длинной дохе, в валенках прорубал лунку. Рядом крутилась пятнистая собака с закрученным кренделем хвостом.

 - Смотри, Семёныч, утопнешь, - крикнули ему откуда - то сбоку, - тут лёд слабый.

 - Зато клюёт лучше, - не прерывая работы отозвался Семёныч.

 - Вот и пойдёшь рыбам на корм, - пролжил дискуссию невидимый мне собеседник.

 Я отпрянула от перил и едва удержалась на ногах. Юджин продолжал фотографировать.

 «Стивен утонул в болоте рядом со станцией. Он же убежал ночью, ничего не было видно», от утреннего шампанского у меня кружилась голова,

«он погиб из-за меня, из-за того, что я представилась Никки. Я стала Смуглым Ангелом, а Никки рассердилась и взяла его к себе". Я схватилась за руку Юджина.

 - Тамара, Тамми, - испугалсяон, - успокойся, что с тобой?  

 Юджин приволок меня в какое-то кафе на другой стороне моста. После горячего чая я немного успокоилась. У меня погиб друг, объяснила я Юджину. Нет, не бойфренд, просто друг.

 - У тебя подруга умерла недавно, - удивился Юджин, - помнишь, ты плакала? А теперь друг.

 После кафе мы пошли по узким, застроенным одноэтажными домами улицам Правого берега. Я старалась внушить себе, что со Стивеном всё в порядке. Ведь труп не найдем, не так ли? "Рыбы съели", звенело в ушах.

 - А в болоте рыбы бывают? - я повернулась к Юджину.

 - Не думаю, - ответил он, и я неожиданно успокоилась.

 Мы гуляли целый день, а на другой - уже были в Москве. Вечером Юджин проводил меня в Домодедово.

 - Сходи к терапевту, пусть тебе выпишут лекарство против депрессии, - увещевал меня Юджин, - а я буду тебе звонить. Хочешь, хоть каждый день?

 Я слушала, кивала и думала, какой, в сущности, милый Юджин.

 Объявили посадку на мой рейс.

 - Тамара, хочешь, я пойду на ещё один курс русского языка? - он сжал мою руку так, что я вскрикнулав от боли.

 - Ты с ума сошёл? - я отдёрнула руку.

 - Нет. Я смогу выучить русский, мы переедем в Россию и я стану миллионером. То есть мы станем миллионерами. Хочешь?

 - Я подумаю насчёт миллионеров, - я поцеловала Юджина и побежала к выходу на посадку.

 В самолёте я сразу задремала. Мне снились белые, как облака, парящиие в воздухе конверты. Я протягивала руку из иллюминатора и старалась поймать хотя бы один. Но ничего не получалось.  

   

 

 

• Вперёд >