Ремонт

Подробности

Категория: Татьяна Скобкина

Дата публикации

Автор: Kefeli

Просмотров: 2135

«Всегда думайте о своих соседях, даже если они не думают о вас».

На следующий день после праздников я проснулась от громкого, достаточно неприятного звука перфоратора, временами перекрывающегося такими же пугающими звуками отбойного молотка. Ничего себе подарочек. Было слышно, как отваливаются кусочки железобетонной стены. Казалось, что потолок и пол в квартире в какой-то момент рухнут, обнажив стены на целых как минимум три этажа. В голове появилась сумасшедшая мысль, что сообразительный сосед решил убить сразу двух зайцев: расширить свою жилплощадь, причем не в ширину, а в высоту, а заодно избавиться от шумопроизводящих соседей. Памятуя о законе о тишине, пришлось смириться, ибо имеют право, и с нетерпением ждать окончания так некстати начавшегося ремонта. Хотя… когда это ремонт начинался «кстати»? «Ничего, всего-то пару деньков и наступит долгожданная тишина, - успокаивала я себя, добавляя, - Когда-нибудь и у меня будет ремонт. К счастью, не скоро». Не оставалось ничего другого как взять себя в руки и попытаться хоть как-нибудь отвлечься, что получалось с достаточно большим трудом, а то и не получалось вовсе.
К моему ужасу это было всего лишь началом. Долбеж не закончился ни через два, ни даже через три дня. Все происходило по стандартной схеме: начиналось с девяти утра и продолжалось до семи вечера практически без перерыва, разве что на обед. На четвертый день от постоянной и продолжительной вибрации в моей квартире начал мерцать свет. «Видимо, штробят несущие железобетонные стены, причем во всем помещении, - с сожалением подумалось мне. – А значит, эта бесконечная какофония затянется как минимум еще денька на три», - я устало вздохнула. Как я ошибалась! Злополучному сверлению и долблению не было ни конца ни края. Оно не закончилось ни через три дня, ни через неделю. Очевидно, рабочие сносили несущие стены или же выдалбливали в них декоративные арки. Уже который день я передвигалась по собственному жилищу исключительно в бирушах, по-другому находиться в помещении было абсолютно невозможно. За эту неделю я потеряла несколько килограмм – кушать при постоянной долбежке, как выяснилось, тоже не особо получалось: щеки и зубы неприятно вибрировали в такт перфоратору, что сильно мешало жевательному процессу и, создавая определенный дискомфорт, напрочь отбивало удовольствие от потребления вкусной и здоровой пищи. В голове то и дело возникали картинки из моего возможного будущего: я поднимаюсь в злополучную квартиру, звоню в дверь, вхожу; рабочие не замечают или делают вид, что не замечают меня, или просто игнорируют все мои мольбы, просьбы, увещевания; я беру молоток, размахиваюсь и... «Фу, привидится же такое…», - я испуганно оглянулась по сторонам, проверяя, не подглядывает ли кто за мной, а главное, не подслушивает ли мои мысли, не подсматривает ли мои видения. - Вроде, нет…», - облегченно вздохнув, я решила принять душ, чтобы хоть как-то прийти в себя.
Ровно через неделю непрекращающейся долбежки я попросила мужа сходить в столь ненавидимую мной квартиру и уточнить, когда же, наконец, закончатся эти издевательства над нервной системой моей и остальных окружающих, а заодно, возвращаясь к вопросу о предполагаемом сносе стен, проверить наличие разрешительных и согласовательных документов. Муж пообещал сходить, но… потом, когда он будет не таким уставшим. На все мои слезные просьбы решить вопрос сейчас, а не «откладывать на завтра, то, что можно сделать сегодня», муж только пожал плечами: «По-моему, ты сгущаешь краски. Ну, пойду я сейчас? Сейчас-то они не долбят. Тишина, да и только. Ну, подумай, разве я не прав? Я даже не знаю, в какой именно квартире идет ремонт. Я же не буду ходить по этажам, звоня в каждую дверь, и спрашивать: «А это не у Вас ли идет ремонт? А, не у Вас… ну, тогда, извините. Пойду дальше искать, а то жена моя именно сегодня и именно сейчас решила со всем разобраться: и с ремонтом, и с шумом, и с несущими стенами, и с разрешительными документами»». Немного поразмыслив и решив, что в словах мужа имеется рациональное зерно, я перенесла разговор с нашими во всех отношениях замечательными соседями все-таки на «потом». Однако это «потом» все откладывалось и откладывалось. Как назло к приходу мужа все стихало, и он не мог прочувствовать на своей собственной шкуре всю прелесть существующей ситуации, продолжая считать, что я немного преувеличиваю.
Прошла еще одна сводящая с ума неделя. Бледная как смерть, с синяками под глазами (из-за постоянной дневной долбежки и вибрации я стала плохо спать по ночам), пугающаяся собственной тени, я быстро оделась и выбежала на улицу. Дойдя до близлежащего парка и присев на более-менее чистую скамейку, я судорожно набрала номер участкового. «Алло, Николай Петрович, здравствуйте. Вас беспокоит жительница дома номер двенадцать по улице Академика Пилюгина. Да. Да. Ирина. Да. Я хотела бы посоветоваться с Вами по одному наболевшему вопросу. У нас в подъезде уже две недели идет ремонт. Да. Не знаю, в какой квартире, но такое ощущение, что в моей, и не квартире, а голове. Нет. Слышно не только в подъезде, слышно во всем доме. Если отойти от дома метров на двести – там тоже отлично слышно. По всей видимости, ломают несущие стены. Да. Да. Можно что-то предпринять? Например, проверить документы на перепланировку? Да. С девяти до семи. Что? Имеют право? Послушайте, я все понимаю, и что по закону они имеют право и прочее, но в квартире абсолютно невозможно находиться. Ни по телефону поговорить, ни врача вызвать! Телевизора не слышно. Да что там телевизор! Рядом стоящего человека не слышно! Что? Сейчас четыре и… какое это имеет значение? Вы не слышите никакого шума? Правильно. Потому что я в парке! Что значит «в парке»? А это и значит. Я же Вам говорю, что из дома совершенно невозможно разговаривать по телефону! И я пошла в парк! Обратиться в другие инстанции? Санэпидемстанцию? При чем тут санэпидемстанция? Экспертиза на уровень шума и вибрации? Послушайте, это все замечательно, но…. как мне жить в этом дурдоме? Уехать на дачу? Вы что, шутите? На моей так называемой даче невозможно жить ни в мае, ни в июне, ни в любом другом месяце по той простой причине, что у меня просто нет дачи! И потом у меня в Москве дела, обязательства. Я не могу просто взять и уехать, потому что соседям вздумалось затеять ремонт! Да. Да. Понятно. Значит, Вы не можете мне помочь. Мне тоже очень жаль». Закончив разговор, я тяжело вздохнула - звонок участковому также ничего не дал.
Вечером я рассказала о разговоре мужу. «Ну вот, видишь, участковый тоже не в силах повлиять на ситуацию. Все по закону», - только и сказал он, при этом очень сильно меня разозлив.
Прошло еще полторы недели. Шум не прекращался. Помимо мерцающего света и расшатанных нервов у меня началась мигрень, не проходившая уже дня три. Голова разламывалась, будто по ней каждые две минуты били чугунной кувалдой. Не помогали ни таблетки, ни специальные ванночки и массажи. Кроме того, появились первые признаки старческого склероза, если это, конечно, возможно в моем-то возрасте! Из-за постоянной долбежки и вибрации забывались элементарные вещи. Вначале я забыла выключить конфорку. Потом - утюг. В итоге минус одна испорченная сковородка и мужская рубашка. Удалось спасти только гладильную доску, да и то по ее центру теперь красовалась ничем нескрываемая прожженная дырища. Слава Богу, не спалила квартиру. И на том спасибо. Вдобавок пол в туалете моей несчастной квартиры покрылся ошметками межплиточной замазки, а между плитами появились небольшие трещины, которые я с нескрываемым раздражением и продемонстрировала вернувшемуся с работы мужу. «Да, не нервничай ты так. Ничего страшного не случилось. Ну, замазка немного обсыпалась. Но это нормально. Мы когда делали ремонт? Лет десять назад? Так что это в порядке вещей, - и, как-то странно оглядев меня с ног до головы, добавил, - А ты бы лучше попила бы успокоительных что ли, или, может, тебе лучше обратиться к какому-нибудь психотерапевту, или как их там мозгоправов называют?» Это было последней каплей.
На следующее утро, а точнее через три с половиной недели непрекращающегося ада, я не выдержала. Покопавшись в подсобке, где заботливо хранились давным-давно забытые инструменты мужа, я вынула оттуда большую спортивную сумку, в которую быстро, но достаточно аккуратно сложила необходимые по моему мнению инструменты: молоток, кувалду, ножовку, секатор - хотя на кой черт мне нужен был секатор, я не совсем понимала, просто положила и все. Потом я прошла на кухню. Возле плиты стояла подставка для моих любимых кухонных ножей. В два параллельных ряда расположились отлично наточенные красавцы разной длины и величины – на все случаи жизни, как бы подметил мой муж. Вытащив все ножи из подставки и сложив их в полиэтиленовый пакет, я бросила пакет к остальным инструментам. После чего залезла в верхний кухонный ящик со всяким скарбом для выпечки, мойки и прочих мелочей кухонно-бытовой жизни и, достав оттуда резиновые перчатки, с каким-то необъяснимым удовольствием надела их. В голове приятно постукивало, и теплилась только одна мысль: «Сегодня это все точно закончится. Должно закончиться». Мне было все равно, что со мной будет дальше. Тюрьма так тюрьма. Лечебница так лечебница. Хотя лечебница – это вряд ли – я ведь все заранее обдумала. Так что скорее тюрьма. Там хотя бы не будет этого невыносимого звука отбойного молотка и перфоратора. Это сильно успокаивало. Собрав все необходимые вещи, я стала одеваться. Одевшись соответственно моменту в черные кожаные штаны и такого же цвета футболку, накинув на себя непромокаемый дождевик, не забыв при этом надеть на ноги больничные бахилы, а на голову резиновую шапочку для душа, я двинулась на звук.
Сначала спустилась на этаж ниже. Звук был достаточно сильный, и я подумала, что вот, наконец, поймала птичку с поличным. Я позвонила в первую попавшуюся дверь. Дверь открыла женщина лет шестидесяти с довольно измученным лицом. Я хотела было спросить: «А не у Вас ли идет ремонт, моя дорогая?» - как быстро сообразила, что вышла ошибочка, и ремонт, к счастью бедной женщины, идет совсем в другой квартире этажом ниже. «Да, я вот тут пытаюсь понять, у кого идет ремонт», - стала оправдываться я за неловкое беспокойство. Женщина печально улыбнулась, и почему-то на ее глазах появились слезы: «А, ремонт… и не говорите… недавно маму из больницы после инсульта привезли… думали, домашняя обстановка пойдет на пользу… дома как-никак и стены помогают… как вот похоронили вчера. Не выдержала… шума», - печально вздохнув, женщина вытерла левой рукой слезы и попыталась улыбнуться. Не получилось. Вместо улыбки на лице появилась страдальческая гримаса печали, горя и понимания всей безысходности происходящего. «Вы уж меня извините ради бога. Пойду я», - только и смогла промямлить я и немедленно покинула лестничную клетку.
Cпустившись еще на один этаж, я позвонила во все четыре звонка, расположенные снаружи общей двери, поскольку понять, откуда доносится дрелевая трель, не было совершенно никакой возможности. Дверь открыла вульгарного вида женщина лет сорока. Чуть погодя к ней присоединился ее сосед, субтильного телосложения юноша, видимо, студент. «Скажите, - настороженно начала я. – А не у вас ли идет ремонт?» Внимательно осмотрев меня с головы до ног, женщина недовольно фыркнула: «Ага, у нас. Да, у нас сроду денег на такие ремонты не водилось. Чтобы такой ремонт отгрохать, это ж сколько бабок надо иметь? Достали уже буржуи чертовы! Управы на них нет. Что хотят, то и воротят. Наворовали деньжищ, а теперь еще и весь дом на уши поставили, житья не дают. Мой-то после ночной смены приходит, а как, твою мать, тут выспишься-то, когда такой грохот стоит. Уже три недели как сам не свой. На работе проблемы – подумали, что опять запил. Ага, запьешь тут. Даже выпить, твою мать, нормально нельзя. Не поймешь, то ли рюмки, то ли руки трясутся». А молодой человек гнусаво добавил: «Меня из-за этого ремонта девушка бросила. При таком грохоте невозможно, мол, сексом заниматься – возбуждение напрочь отбивает. «Пойди, - говорит, - сходи к соседям, да разберись». А что я могу? Драться с ними что ли? В своем праве. Вроде как все по закону. Да еще и с университетом проблемы. Мне диплом скоро сдавать, а под такой грохот разве что напишешь. Эх...» - парень печально махнул рукой. Извинившись в очередной раз за беспокойство, я покинула этаж.
Пока я бегала по этажам, пытаясь определить, где же идет злополучный ремонт, грохот стих и наступила благодатная тишина. «Черт, теперь попробуй, найди эту квартиру!» - выругалась я про себя, но упрямо продолжила свой победный спуск вниз. Почему-то казалось, что я на правильном пути. Позвонив в очередную квартиру на очередном этаже и выяснив, что я опять ошиблась, я с категоричным упорством продолжила свои поиски дальше, спускаясь все ниже и ниже. Переходя с этажа на этаж, я задумалась об одной очень странной вещи. Несмотря на мой достаточно, я бы сказала, необычный вид, если, конечно, его можно назвать необычным, скорее чудаковатый или же немного прибабахнутый или не немного, а много… так вот, несмотря на мой, как я уже сказала, много прибабахнутый вид, никто из увиденных мною жильцов не обратил на него никакого внимания. Действительно странно…
На площадке шестого этажа я увидела небольшое столпотворение из жильцов нашего подъезда, а точнее данного этажа, и представителей правопорядка, ожидающих лифт. Жильцы выглядели немного озадаченными. Они столпились вокруг очень бледного нервозного мужчины с небольшой рыжей бородкой, что-то негромко бубнящего себе под нос. На руках мужчины красовались металлические наручники. Казалось, жильцы чем-то шокированы. Чем именно мне было, честно говоря, наплевать – у меня было другое очень важное дело: поскорее найти продравшую меня до самых печенок квартиру. Никем незамеченная я спокойно прошла мимо них и очутилась в приквартирном холле. В глаза сразу же бросилась открытая нараспашку дверь во второй, если считать слева, квартире. Движимая любопытством я подошла ближе и заглянула внутрь. То, что я увидела, было настолько ужасным, насколько и невероятным. Мое сердце учащенно забилось, а волосы на моей голове зашевелились, словно от неведомо откуда налетевшего ветра. Перед моими глазами предстал огромный зал вместо положенных по плану бюро технической инвентаризации двух изолированных комнат и кухни. В центре зала возвышались аляповатые римские колонны. Все его стены, точнее стены, оставшиеся после перепланировки, сверху до низу, включая потолок и колонны, были в крови. На полу в лужах крови лежало несколько тел, накрытых пленкой. Это были тела рабочих. В висках застучало, видимо, поднялось давление. Неожиданно до меня донесся характерный звук сливного бачка, ручка туалета дернулась, дверь приоткрылась, и в проеме показался человек в милицейской форме. На автомате я повернулась и поспешила покинуть проклятый этаж. Проходя мимо все той же стоящей на площадке компании, я наконец разобрала невнятный бубнеж мужчины в наручниках. Показавшиеся вначале некоей тарабарщиной и бредом безумного человека слова приобрели для меня совершенно иной, вполне логичный смысл. Тихо, как бы оправдываясь, человек с бородкой достаточно быстро как заклинание повторял: «Семья у нас небогатая, честная. Одна надежда на ЕГЭ. Десять лет сына пахал. Победитель олимпиад. А тут ремонт! Будь он проклят! Десять лет насмарку. Ни университета. Ни будущего. Жизнь наперекосяк». Я остановилась как вкопанная – до меня дошел весь смысл происходящего. Все встало на свои места. Мое оцепенение прервал оклик одного из служителей закона: «Так, девушка, что мы тут остановились, да еще в таком… э… виде?» - «Да, нет, ничего, - ответила я, непроизвольно выпучив от страха глаза, - просто ошиблась этажом». Сказав это, я тут же выбежала на лестничную клетку и молниеносно поднялась к себе на этаж.
Когда вечером вернулся с работы муж, я была в отличном расположении духа. Встретив мужа на пороге, я помогла ему раздеться, обняла его и неожиданно для себя сказала: «Знаешь что? У меня родилась потрясающая идея!» Немного удивленный он внимательно, словно проверяя на вменяемость, посмотрел мне в глаза и спросил: «И какая, позволь поинтересоваться?» Выдержав секундную паузу, я торжественно объявила: «Дорогой! Нам надо сделать ремонт!»

Апрель 2012

• Вперёд >