Книга прозы Натальи Советной

Книга прозы Натальи Советной

                          

               "Дело-то серьёзное. Жизненное " или О прозе Натальи Советной


Понятие "женская проза" связано прежде всего со статусом женщины в обществе и зависит от отношения мужчины к женщине -- в частности от отношения мужчины-писателя к женщине-писательнице.
В условиях российской действительности начала XIX века проблема освобождения женщин нашла достойное отражение на страницах журналов, работ по юриспруденции, в творчестве беллетристов и философов. В это время насчитывалось в литературе около тридцати женских имён. И только некоторые из них известны широкому кругу читателей: А. Бунина, К. Павлова, Е. Ростопчина, З. Волконская.
А сколько вошло в литературу выпускниц Институтов благородных девиц ! А позже выпускниц Бестужевских курсов !.. Но большинство имён писательниц начала -- середины XIX века известны узкому кругу специалистов.
Первая половина XIX столетия была в России временем расцвета женской литературы. Критики охотно обсуждали вопросы о том, должна ли писать женщина, и если должна, какова область, в которой женское дарование может развернуться во всей своей силе. В середине века положение значительно изменилось. Романтизм, пришедший на смену сентиментализма, усилил интерес к отдельной человеческой личности, в том числе и к женщине. Писательницы уже не пользовались прежним покровительством со стороны авторов-мужчин, и вообще отношение к женской литературе становится далёким от снисходительности.
Одной из причин подобного охлаждения писателей и критиков к женскому творчеству можно считать таковой -- женская литература начала являть значительную конкуренцию мужской. Интересно отметить, что отрицание её было на редкость единодушным. Среди гонителей женского творчества были Белинский и Булгарин... И под давлением авторитетов к началу 1860-х годов женское "Я" утрачивает присущее ему своеобразие. Женщины даже стали скрываться под мужскими псевдонимами или обращаться к другому миру – к культуре, например, Древнего Востока и делали это мастерски. Анне Мар великолепно удался мужской сверх тип героя. Далеко не каждый мужчина-писатель мог посоревноваться с ней. Можно ли было мужчине-писателю остаться холодно-равнодушным, если перед ним оказывалось нечто большее, чем просто индивидуальная манера письма -- иное восприятие, другая логика, таинственный, неповторимый, недоступный мир.
Но общество всегда стремилось контролировать женщину. Осуществлялось и осуществляется это через манипулирование, в первую очередь, через комплекс вины – религиозный, гендерный комплекс вины.
Женская проза в целом даёт обширный художественный материал для изучения механизмов формирования и условий существования этого социально-психологического феномена "гендерной вины". Сложное современное понятие интуитивно описывалось многими писательницами, но уже с конца XIX -- начала XX веков. А что сегодня? О чём и как пишет женщина, если она пишет не детективы?

* * *

С большим интересом я познакомилась с творчеством Натальи Викторовны Советной.
Истории, объединённые прозаиком в книгу под названием "Два поклона" ( Минск: Белорусская Православная Церковь, 2015. --167с. : ил.), безусловно, хорошо продуманный замысел. В его основе лежит очень конкретное: зримое человеческое лицо, село, город, родные улицы героев, чем-то поразивший предмет и чудеса бытия нашего.
Это хорошая, а точнее мудрая книга для молодого поколения православной страны с элементами педагогического дидактизма.
Имея превосходное образование и писательский талант, Наталья Викторовна ведёт психологическое исследование, изучает и оценивает поступки людей, стремится глубоко познать человеческие души, призывает это делать читателя, но не морализирует. Она точно определила своих героев во времени и создала в каждом рассказе предельно ясную и экономную конструкцию несмотря на сложность замысла. Наталья Советная хороший знаток народного быта и языка. И поэтому событийная развязка не теряет своё исключительное значение.
Писательница выделяет в каждом рассказе опорные точки, вокруг которых завязывается замысел всей книги рассказов. Дар автора самобытный, огранённый изяществом собственной мысли, удивительной наблюдательностью, нередко неожиданным взглядом, она и пишет: "Дело-то серьёзное. Жизненное".
В рассказе "Еменка" (слово-то такое мало кто знает) повествуется о самом простом, жизненном: "В этом году дал Бог погоду. Да и Нюра постаралась. Осенью навоза привезти договорилась, вместе со Стёпкой торф в вёдрах на песчаное место наносила. Весной земля пуховая была. Любо-дорого запустить руку..."
Вот из рассказа "Всех скорбящих радость" : "Дуняша обмыла вымя тёплой водой, осушила мягким полотенцем, подставила чистое ведро и брызнула первой молочной струёй в лица дочурок. Они весело взвизгнули, Дуня засмеялась, а потом все притихли, слушая, как размеренная белая музыка звучит в старенькой доёнке..."
А красоту окружающего нас мира писательница передаёт ликуя : " Кипела весна, бабочки грелись в ласковых солнечных лучах, за нетерпеливыми жёлтыми головками мать-и -мачехи выскочила на свет всякая зелень. Земля зрела, готовилась принять первые зёрна."
Или : " Где ещё найдёшь такое озеро со спокойной глубоко-синей водой, раздольно разливавшейся между высокими холмами, на которых весело толпятся молоденькие тонкие берёзки, за ними тяжело густеют мохнатые разлапистые ели, поблёскивают на солнце золотистой чешуёй прозрачно-зелёные сосны. А на полянах такие высокие-высокие травы, что войдёшь в них, и уже никто не видит тебя, да и ты никого и ничего уже не видишь, только голубое небо над головой и дрожащий от зноя воздух..." ("Тайна исцеления бабушки Улиты").
Как ?! На мой взгляд -- замечательно!
Православная тема в творчестве писателей стала модной и не каждому "перелицованному" писателю веришь, а вот Наталье Советной веришь – веришь в искренность её веры и соответственно в чудеса божественного происхождения, случившиеся с героями её рассказов: "Тайна исцеления бабушки Улиты", "Ангел", "Два поклона", "Всех скорбящих радость"... Тема эта деликатная, интимная, и писательница, имеющая огромный жизненный и профессиональный, опыт с ней успешно справляется. Без пережитого, выстраданного писательский талант не имеет ценности.
В рассказе «Платёж» коснулась писательница и очень интимной, трагической жизненной ситуации в судьбе многих женщин: " Доктор удивлённо хмыкнул: срок большой, на много превышающий указанный в направлении. Но было уже поздно. Сам виноват, что не обратил внимания на дату, не перепроверил. Громко, чётко, словно для протокола стал фиксировать:
-- Головка... Глазки... Голубенькие...
-- Что?! -- она не могла понять, о чём, о ком говорит доктор.
-- Кажется мальчик... Был...-- продолжал врач.
Что он испытывал сам, выгребая по частям крохотное тельце, в котором всего минуту назад билось живое сердце?
-- Рука... Ножка...
Иногда, закрываясь в ванной, под шум воды Галя обхватывала голову ладонями: " Что я наделала-а-а?"
Вот такой есть жизненный сюжет в рассказе -- не каждая женщина-писательница возьмётся это пережить со своей героиней с трагической судьбой. А сколько их этих судеб?!
Хотя среди нас есть ещё писательница, отважившаяся взяться за эту тему в большой повести "Оставаясь жить" -- это Лариса Ратич.
Очень важно быть в искусстве правдивым, искренним в большом и малом, в общем замысле и в деталях. Это я нахожу в творчестве Натальи Советной, в частности, в её книге "Пучок травы" ( С,Пб., 2015. -- 280 с.).
Короткие повести первой части книги (вторая часть собрала очерки, посвященные военному времени) временными рамками не ограничены -- это и довоенное время, и военное, и послевоенное. События разворачиваются в основном в сельской местности, в Белоруссии. Автор легко переходит из современности через воспоминания героев рассказов во времена немецкой оккупации. Диву даёшься, как выживали деревенские женщины, растили детей, работали в огородах, сохраняли скот, птицу и ещё помогали партизанам, рискуя жизнью, бок о бок живя с предателями-полицаями.
И это не простой репортёрский пересказ или очерк -- это художественные произведения –эмоциональные, глубокие, захватывающие, вызывающие и чувство сострадания, и чувство благодарности автору, взявшемуся за такую сложную тему о давнем времени -- писательница ведь после войны родилась. А рассказывает так, как будто сама всё это пережила.
Удивляет знание деревенской жизни простых людей, мудрых, добрых, отзывчивых, совестливых. Одновременно с их образами в книге мастерски выписаны безжалостные полицаи-стяжатели, запечатлённые в памяти прототипов героев рассказов.
Читала я внимательно и, наконец, дошла до слов, вынесенных на обложку книги "Пучок травы". Признаюсь, была потрясена -- уж конечно никак не могла в столь простом названии предположить такой трагический подтекст. Героиня главы с таким же названием посетила в качестве туристки Германию и вот что она узнала, что пережила: " Арман, шеф Дома профсоюзов, бывший узник концлагеря, коммунист, оказался гостеприимным хозяином. <...> Звучала живая музыка -- трио задорно исполняло "Калинку", "Катюшу", "Барыню", а когда заиграли "Подмосковные вечера", Арман подхватил Инну и закружил в вальсе. Её пальцы сквозь ткань вдруг ощутили...
-- Не пугайтесь,-- улыбнулся Арман,-- это печать концлагеря. На моей спине звезда. <...> Завтра вы посетите Бухенвальд.<...> В музее вам покажут, абажуры, картины... Да, те самые, из человеческой кожи. Увидите камеры пыток. <...> Попробуйте на горе Этерсберг, где был лагерь, вырвать из земли пучок травы -- на корнях увидите крупинки человеческих костей...".
Всё более и более удивляли меня рассказы о "Деле-то серьёзном. Жизненном."
До чего додумалась героиня произведения "Схованки" : " Зачерпнула жестянкой навозную жижу, плеснула на поросёнка и прямо рукой стала щедро размазывать её по спине, бокам, даже уши вымазала. Фрицы грязь не любили. Брезговали. А полицаи своим господам подражали, тоже нос воротили. Обмыла руки в корыте, что стояло под стрехой с дождевой водой на донышке."
Но жизнь продолжается и во время войны, и Наталья Викторовна сопровождает короткие главы лирическими зарисовками -- они рассыпаны на страницах книги. Н.Советная ведь и поэтесса: " Прасковья приближалась к дому с коромыслом на плечах, привычно несла полные вёдра с колодезной водой, в которой покачивались лёгкие облака, растворялось июньское небо".
Безусловно, многое во взрослую писательскую жизнь писательница взяла из своего детства. Оно наделило её удивительным ассоциативным миром: " У дома Ципочки, вдоль забора, буйствовала трава, пахло влагой -- неподалёку был родник. Он и сейчас по-прежнему рвётся из-под земли настойчивым ручейком, пробивает асфальт, огибает бетонные заграждения, спешит вниз, туда, где двадцать лет назад вольготились лопухи, калужницы, осоковые кочки, шоколадными шишками тянулся вверх красавец-рогоз, доверчивые аисты по-хозяйски степенно прогуливались в поисках лупоглазых лягушек. <...>
Пульсирует родниками сила земли, переплетаются прозрачные струи... Прокладывает путь ключевая вода к обмелевшей Горожанке, чтобы по законам любви напоить ослабевшую речку живительными водами.
Людская память, пробиваясь сквозь годы, живёт, чтобы напитать спасительной мудростью наших детей и внуков, напоить целительной влагой русло истории."
Этими словами словами писательница Наталья Советная обосновала и свою значимость в литературном процессе, стараясь "напоить целительной влагой русло истории". И делает она это профессионально, талантливо. Я бы назвала её прозу «деревенской», т.е. той, которая сегодня может сыграть решающую роль в сохранении национальной: русской, белорусской, украинской культуры, -- родственных языков, народного колорита. И то, что это делает писательница-женщина показательно.
Творческих Вам успехов, Наталья Викторовна! А как насчёт романа?


Надежда Перова,
член Союза писателей России, г. Санкт-Петербург